Школа
для главного

«Ротация сегодня сумасшедшая. Вытеснение происходит жестко — если ты не будешь постоянно учиться, вскоре распрощаешься со своей должностью», — говорит топ-менеджер крупного банка. Понятно, что руководителям не приходится самим «работать руками», но, чтобы двигать бизнес вперед, они должны представлять, куда и как вести компанию. А для этого важно понимать, что делают конкуренты, следить за современными технологиями и трендами.

По словам заместителя генерального директора по работе с персоналом и бизнес-системе «Севергрупп» Андрея Митюкова, раз в пять лет топ-менеджеры компании отправляются в бизнес-школу — европейскую, американскую или в «Сколково». «Я лично пять лет назад закончил в INSEAD программу “Стратегия для HR-лидеров”, — рассказывает Митюков. — Она помогла мне увидеть мою функцию глазами предпринимателя и существенно повлияла на работу HR-службы компании. Обучение дает не только знания, но и новые контакты, серьезно расширяет кругозор». Бизнес сегодня трансформируется, а цифровизация экономики меняет принципы работы даже в традиционных отраслях.

Однако для учебных заведений топ-менеджеры — наиболее сложная и придирчивая аудитория. Они несут личную ответственность за реализацию стратегии компании, и в выборе учебных программ у них есть свои предпочтения.

Многие топ-менеджеры (особенно в крупных компаниях) скептически относятся к российским бизнес-школам. Причина — не столько качество программ, сколько недоверие к российской системе образования. Как признается профессор крупного вуза, к иностранным преподавателям априори отношение более лояльное. Кроме того, руководители хотят получать информацию от своих коллег и успешных предпринимателей, а в российских бизнес-школах довольно пестрый состав слушателей. К тому же мало кто из преподавателей имеет опыт работы в бизнесе.

В свою очередь не все преподаватели готовы иметь дело с высшим менеджментом. «Для меня работа с “топами”  — дичайшее напряжение, — говорит профессор. — Если топ-менеджер воспринимает информацию иначе, а преподаватель не способен ее донести так, чтобы у человека “щелкнуло”, слушатель и сам выключится из процесса, и выключит остальных своими репликами. Я переживал в такой момент сложные чувства и больше их испытывать не хочу».

Топ-менеджеры так и не стали для российских бизнес-школ главной аудиторией. Большинство школ основной доход зарабатывает на программах MBA, предназначенных для специалистов, делающих карьеру, а также на магистратуре, программах повышения квалификации и профессиональной переподготовки. В западных учебных заведениях другая бизнес-модель — большую часть выручки им приносят короткие программы для руководителей Executive Education (открытые и корпоративные), а также Executive MBA. А программы MBA в лучшем случае окупаются — как правило, профессора здесь «набивают руку» и обкатывают курсы, чтобы потом работать с действующими руководителями.

Домашние заготовки

В НИУ ВШЭ подсчитали, что примерно 34% топ-менеджеров в России получили два и более высших образования. Гораздо меньшее число руководителей имеет степень MBA — в год дипломы получают несколько тысяч человек, но далеко не все они дорастают до высшего звена. Еще меньше на рынке выпускников EMBA — программа есть в лучшем случае у половины российских бизнес-школ.

На EMBA принимают людей, имеющих как минимум пять лет стажа руководящей работы. Эти программы фокусируются на стратегических аспектах бизнеса и, в отличие от MBA, «дженералистские», то есть не имеют специализации. Как объясняет первый заместитель директора Института «Высшая школа менеджмента» СПбГУ Константин Кротов, потребности топ-менеджеров во многом связаны с размером их компаний и особенностями отрасли. Например, у представителей среднего бизнеса не возникают вопросы по поводу совета директоров или корпоративной социальной ответственности, тогда как для крупного бизнеса это важно. Но у руководителей любых компаний есть проблемы в функциональных областях, всегда актуальны вопросы лидерства, формирования команды, управления человеческим капиталом.

Раньше на программе EMBA слушателей знакомили с лучшими международными практиками и помогали адптировать их к российским реалиям, рассказывает руководитель программ MBA и EMBA Московской школы управления «Сколково» Максим Фельдман. Такой подход по-прежнему востребован, но сегодня аудитория хочет получать больше информации о странах БРИКС, поэтому в школе увеличили число российских преподавателей и кейсов. В конце 2018 года «Сколково» собирается выйти на международный уровень — здесь готовят к запуску программу двойного диплома с Гонконгским университетом науки и технологий (HKUST), чья EMBA занимает лидирующее место в рейтинге Financial Times. Это, пожалуй, первый случай, когда российская бизнес-школа начинает совместный проект с учебным заведением такого уровня. Обучение рассчитано на полтора года и будет стоить €130 тыс. (сейчас EMBA в «Сколково» стоит €90—95 тыс.).

Некоторые руководители хотят не только ­изучать чужой опыт, но и делиться собственным. Такие управленцы поступают на программу Doctor of Business Administration (DBA). Несмотря на некоторую академичность, это программа не для исследователей, а для бизнесменов, которые хотят систематизировать знания и познакомить коллег со своими выводами, заняться преподаванием. Спрос на DBA невелик — докторов бизнеса выпускают лишь несколько школ (Высшая школа корпоративного управления РАНХиГС, Высшая школа менеджмента НИУ ВШЭ, МИРБИС и др.).

Несмотря на то, что длительные программы формируют системный взгляд на бизнес, они становятся все менее популярны. Рынки меняются слишком быстро, нет смысла отдавать учебе годы, к тому же многие сокращают расходы на обучение. И школы не могут не реагировать на запросы аудитории. Так, в России на MBA сегодня учатся в среднем полтора года вместо двух, во многих школах появился формат мини-MBA. А руководители охотнее всего посещают программы продолжительностью несколько дней, посвященные одной из актуальных тем. Однако российские бизнес-школы в большинстве своем пока не фокусируются на Executive Education — для этого нужна определенная гибкость, свобода в привлечении преподавателей и выборе методов обучения. Пожалуй, больше всех в продвижении коротких программ преуспела «Сколково» — данное направление приносит школе 25% выручки (MBA и EMBA — 30—45%).

Западный лоск

Крупнейшие российские компании нацелены развиваться не только в России, но и за рубежом, поэтому их топ-менеджерам необходимо понимать, куда движется западный бизнес.

За диплом EMBA в лучших бизнес-школах, по версии Financial Times (см. таблицу), придется выложить до $187 тыс. Практически все программы глобальные, обучение проходит в разных частях света. Однако EMBA предлагают не все учебные заведения. Например, в Гарварде и Стэнфорде ее нет и никогда не было — здесь можно получить либо MBA, пока менеджер делает карьеру, либо добрать знания на коротких программах. И выбор курсов очень большой.

Именно это многообразие подтолкнуло бывшего директора Ward Howell Talent Equity Institute Алексея Долинского открыть компанию Coursalytics — своеобразный маркетплейс в области Executive Education. «Нет ни одного человека, который бы обладал информацией обо всех учебных заведениях в мире. Например, мало кто знает, что в Гарварде есть программа для топ-менеджеров из агробизнеса, в свое время ее разработали по запросу компании John Deer. Или что в том же Гарварде, Уортоне и Стэнфорде есть программы по инновациям в медицине. Бизнес-школы сами удивляются, когда узнают новости друг о друге», — рассказывает основатель стартапа. По словам Алексея, идея проекта родилась, когда ему пришлось искать программу для клиента и составлять сложные таблицы. В итоге он разработал самообучающуюся базу данных, которая находит нужные программы и анализирует бэкграунд преподавателей. Консультации Coursalytics оказывает бесплатно, а зарабатывает на комиссионных от бизнес-школ.

Открытые программы длятся от нескольких часов до недели. Самые длинные — Advanced Management Program (AMP) — до нескольких недель. Средняя стоимость открытых программ в большинстве топ-­школ примерно одинакова (около $2,5 тыс. в день), все зависит от дизайна курса и конкретных преподавателей.

Менеджеры, поступающие на Executive Education, не сдают экзамены, но на самые востребованные программы школы ведут отбор — нужно прислать резюме, написать эссе и иногда пройти собеседование. Опыт каждого слушателя должен быть полезен остальным, ведь руководители такого уровня учатся не столько у профессоров, сколько друг у друга. Самый серьезный отбор проходят слушатели AMP, а чтобы попасть в Гарвард или Стэнфорд, придется выдержать конкурс. Advanced Management Program охватывает всю бизнес-тематику — лидерство, стратегию, финансы, переговоры, маркетинг. По сути, это спрессованная программа MBA.

В западные бизнес-школы обычно едут две категории слушателей. Во-первых, владельцы бизнеса с оборотом от $100 млн, которые построили успешные компании и хотят расширить собственные горизонты. По словам Алексея Долинского, на них во многом повлиял пример главы Сбербанка Германа Грефа. Вторая категория — управленцы, которым нужно подтянуть определенные компетенции. HR-департамент подбирает для них программы, четко следуя плану развития. Например, кому-то стоит сделать упор на оценку рисков, а кого-то ждет назначение в совет директоров, соответственно, нужно понять, как работать в этом органе управления.

Наиболее популярные короткие программы связаны с лидерством — как эффективно управлять собой и своей командой, взаимоотношениями с внешним миром. Часто в таких программах предусмотрены сессии с коучем, а также оценка по методу 360 градусов до и после обучения. Лидерские программы есть в INSEAD, IMD, Гарвардской и Стэнфордской школах бизнеса и многих других. Каждая имеет свою направленность. Например, в Колумбийском университете акцент делается на самопознание — лидер должен хорошо понимать себя, управлять своим самочувствием, эмоциями. А в INSEAD есть программа Avira, на которой топ-менеджеры обсуждают, как меняются они сами и мир вокруг, анализируют свежие управленческие тренды.

Выбирая короткие программы по стратегии, руководители хотят лучше понимать конкурентные преимущества своего бизнеса, чувствовать, куда движется рынок и способна ли компания адаптироваться под изменяющиеся условия. Таких программ в бизнес-школах довольно много. «Я искал для клиента программу по глобальному пониманию бизнеса, нашел 15—20, и все они по содержанию идентичны», — рассказывает Алексей Долинский. Так что тут нужно смотреть на дату проведения (некоторые курсы проходят только раз в год) и локацию. А главное, изучить биографию преподавателей. Лучше всего, когда у профессора есть опыт в той же индустрии, в которой работает компания слушателя.

Отдача от обучения

Работодатели пытаются подсчитывать эффективность обучения, однако в случае с топ-менеджерами это сделать сложнее всего. Как понять, эффективно ли потрачены деньги и более дорогостоящий ресурс — время руководителей? Горизонт их планирования составляет 3—10 лет, и чтобы оценить отдачу от учебы, нужно ждать довольно долго. Поэтому, как объя­сняет Андрей Митюков, компании измеряют лишь текущую результативность топ-менеджеров.

Другой вопрос — хватит ли руководителям полученных знаний и навыков, чтобы вести бизнес вперед? Многие компании считают, что главный итог обучения  — удовлетворенность топ-менеджеров. Если они достойно управляют компанией, значит, лучше знают, что для них полезно, а что нет. И если программа им понравилась, это отразится на их результативности и в итоге принесет выгоду как им самим, так и бизнесу в целом. 

Внутри корпорации

Многие компании не слишком довольны тем, что предлагает рынок образования, поэтому предпочитают создавать программы под себя либо приглашают звездных профессоров в свои корпоративные университеты. Например, Сбербанк сотрудничает с самыми разными учебными заведениями, российскими и зарубежными. В 2011 году РЭШ вместе с бизнес-школой INSEAD разработали русскоязычный аналог программы MBA для 500 топ-менеджеров компании. А для развития руководителей высшего звена Сбербанк создал программу совместно с Лондонской школой бизнеса. Кроме того, в корпоративном университете есть интересный формат «Лидеры учат лидеров», в рамках которого руководители Сбербанка сами преподают и руководят проектными работами.

Обучение и развитие топ-менеджеров отнюдь не исчерпывается аудиторными занятиями. Людям, добившимся успеха в работе, часто мешают личностные ограничения, и с этими внутренними тормозами можно и нужно бороться. Скажем, в холдинге «Северсталь» есть пул из 50 коу­чей, и каждый менеджер из топ-150 в случае необходимости может поработать с персональным консультантом. Кроме того, в компании есть особая программа наставничества — shadowing (от англ. shadow — тень). За топ-менеджером закрепляют одного или двух человек, они сопровождают лидера, вникают, что и как тот делает, как строит свой рабочий график. В «Северстали» многие руководители, включая CEO компании, участвуют в подобном проекте.