Секреты жизнестойкости

На заре журналистской карьеры мне довелось работать с человеком, которого здесь я буду называть Клаус Шмидт. Лет пятидесяти с небольшим, он в моем понимании был типичным газетчиком: немного циничный, ужасно любопытный, шумный, этакий бойкий на язык жизнелюб. Он сочинял потрясающие истории, легко писал статьи на любые темы. Люди, более близкие Клаусу, чем я, знали, что он не просто выдающийся журналист, но и человек огромной внутренней силы: он достойно вышел из всех выпавших на его долю испытаний и многого добился в профессии, хотя при такой жизни, как его, не сломаться — уже само по себе геройство. Двое его детей умерли в младенчестве, третий уже взрослым погиб в автокатастрофе. При нем в редакции по крайней мере трижды полностью менялось руководство, в результате этих перетасовок из журнала ушло большинство его коллег и друзей. Несмотря на все — а может, именно поэтому, — он изо дня в день кружил по редакции, наставляя новичков и рассказывая о романе, который он пишет. Он весь был устремлен в будущее: ему было интересно, что еще уготовила ему судьба. Как некоторым людям, тому же Клаусу Шмидту, удается пережить настоящие трагедии и выстоять? Не каждому такое по плечу: кто-то ставит на себе крест, потеряв работу, кто-то впадает в долгую депрессию после развода. Все мы хотели бы понять, в чем секрет силы, поддерживающей человека на плаву в бурном океане жизни. Этот вопрос волновал меня с тех пор, как в школе я узнала про холокост и судьбу его жертв. В колледже и позже, ведя исследования в Бостонском обществе психоаналитиков и Бостонском институте психоанализа, я не раз возвращалась к этой теме. Но в последнее время она обрела особую актуальность: теракты, региональные войны и экономический кризис — в этих условиях разгадать секрет жизнестойкости, по моему, особенно важно. Я изучала природу «непотопляемости» отдельных ­людей и целых организаций, пытаясь понять, почему одни ломаются под грузом жизненных невзгод, а другие до последнего сопротивляются им. Благодаря своим изысканиям я многое узнала о жизнестойкости, хотя до конца постичь ее тайну наверняка не удастся никому, ведь способность восстанавливать душевные силы после тяжелых ударов — одна из величайших загадок человеческой натуры, как творчество или интуитивная религиозность. И, тем не менее, продираясь сквозь дебри психологических исследований, изучая разные истории жизни, я смогла глубже проникнуть в сердца и умы людей, подобных Клаусу Шмидту. Сделав это, я лучше поняла и человеческую душу вообще.