«Манипулировать проще, когда нет
плюрализма мнений»

Каждый руководитель обладает властью, но есть разные способы добиться подчинения. О том, что такое власть, на чем она базируется, кто правит в государстве и в городских сообществах, рассказывает доктор философских наук, профессор департамента социологии НИУ ВШЭ Валерий Ледяев.

HBR — Россия: Власть — понятие многогранное. Как его объясняют ученые?

Ледяев: Есть разные трактовки. Согласно одной из них, власть — это господство, доминирование, «власть над». То есть отдельные люди или группа доминируют над другими в своих интересах, и между ними часто возникает конфликт, потому что никто не хочет подчиняться. В русле этой традиции я написал текст для «Большой советской энциклопедии». Главному редактору формулировка не понравилась: «У вас очень мрачная картина. А как же власти, которые стараются ради народа, поддерживают принципы справедливости?». Я ответил, что «власть над» не обязательно озна­чает «власть против». Конечно, есть и другие подходы. У Толкотта Парсонса, одного из самых известных социологов XX века, власть означает возможность добиться, сделать что-то («власть для»). Власть реализует волю социума, всегда легитимна и действует во благо. Но в науке чаще используется первая трактовка. Да и в русском языке власть ассоциируется со словами владычество, владыка, владеть, а не сделать что-то. В итоге в энциклопедии осталась моя формулировка.

В каких формах проявляется власть?

До середины XX века исследователи связывали власть с принятием решений. Какая-то группа иници­ирует решения, которые ей выгодны, и они принимаются. Позже стали считать, что власть — это не только принятие решений, но и контроль за повесткой. Непринятие решений (по-английски nondecision-making) имеет место, когда какие-то вопросы не допускаются в политическое пространство. Например, в обществе давно обсуждают референдум по земле, но власти не включают этот вопрос в повестку. Влияние на формирование сознания — это тоже форма власти. Субъекты власти пропагандируют определенный набор ценностей, представлений и норм в соответствии со своими интересами и принципами. Общество принимает идеологию и соглашается с предложенной системой ценностей. Например, школьная программа формируется не сама по себе, а находится под влиянием идеологических установок. Сегодня преобладают «державные» установки: мы великая держава, у нас есть внешние враги и проч. В 1990-е годы, если помните, продвигался другой набор ценностей — свобода, демократия и т. д.

Власть всегда связана с насилием над личностью?

Не всегда. Я выделяю шесть форм власти. Есть сила — воздействие на физическое бытие объекта. Например, человека сажают в тюрьму. Есть принуждение — подчинение с помощью угрозы применения силы. Например, человеку угрожают, он испытывает страх и выполняет то, что от него хотят. Но у силы и принуждения есть серьезный недостаток — никто не хочет, чтобы к нему применяли физическое воздействие, поэтому субъект и объект находятся в состоянии конфликта. Но существуют и другие формы власти, прямо не связанные с насилием.

То есть люди подчиняются добровольно?

Еще одна форма власти — побуждение. Человеку можно посулить деньги или другие блага, и он будет подчиняться. В этом случае отношения между субъектом и объектом менее конфликтны. Именно так действуют работодатели. Но надо иметь в виду, что субъекту все равно не хочется выполнять указания, то есть без оплаты он это делать не будет.

Существует также власть в форме убеждения. Если у вас есть знания, информация, умение использовать рациональные аргументы, то вы можете убедить других людей делать то, что они изначально делать не собирались.

Политики часто пользуются убеждением, но на самом деле манипулируют людьми в своих интересах.

Между манипулированием, то есть скрытым влиянием, и убеждением есть разница. Например, если лидер коммунистов искренне верит в идеалы коммунизма и внушает людям веру в светлое коммунистическое будущее, это можно считать убеждением. А если он сам в него не верит, но убеждает других — это манипуляция. Здесь есть тонкий момент: когда политики и пропагандисты часто воспроизводят одно и то же, то в итоге сами начинают верить своим словам. Манипулировать проще, когда в социуме нет плюрализма мнений, СМИ монополизированы, информацию искать трудно.

Однако наиболее важная форма власти — авторитет. Порядок не может постоянно поддерживаться на принуждении и убеждении: субъект власти должен обладать авторитетом.

Кто им может обладать?

В английском языке слово authority имеет более сильное значение, чем в русском, и переводится не только как «авторитет», но и «власть, руководство». Авторитет — это право командовать, которым обладают определенные люди — например, политические лидеры, руководители. Мы договорились о правилах игры, делегировали им это право и признаем их власть, значит, обязаны подчиняться. Это суть концепции общественного договора. Когда-то для обоснования необходимости подчиняться ссылались на божественное происхождение власти, идею естественной субординации (власть высших сословий над низшими, мужчин над женщинами). Но люди, занимающие высокие посты в государстве, не всегда бывают наиболее влиятельными.

Кто обладает властью в современном обществе?

Главную роль в любых государствах играет сравнительно небольшое число людей. Исследователи марксистской ориентации считают, что политическая власть сосредоточена в руках господствующего класса, который обладает большими экономическими ресурсами. В СССР, по мнению западных марксистов, правила партийно-государственная бюрократия. Хотя формально чиновники и партработники не имели фабрик и заводов, но они фактически владели ими коллективно, пользовались привилегиями, обладали монополией на власть благодаря доминированию единственной партии.

Есть интерпретация в духе элитизма — правит не класс, а небольшая, довольно замкнутая и относительно независимая от народа правящая элита. Другая часть исследователей утверждает, что отсутствие одних ресурсов (деньги, общественное положение) можно компенсировать эффективным использованием других (численность, организованность, знания). Поэтому у многих общественных групп есть шанс быть услышанными. То есть сегодня успеха может добиться одна группа (например, запретили носить религиозные атрибуты), завтра — другая (экологи заблокировали большой проект).

Что касается власти в России, то чаще всего ее объясняют с позиций элитизма, подчеркивая, что Россия всегда была «политическим» обществом в отличие от «экономического» общества европейского типа, и с этим связан преимущественно бюрократический характер власти. У нас, скорее, близость к власти делает человека богатым и всесильным, а не наоборот. При этом в последние годы контроль государства над экономикой, общественными процессами, даже партийным строительством усилился.

В России, по разным исследованиям, очень высока дистанция власти — жесткая иерархия и авторитарный стиль управления считаются нормой. Почему?

Российская политическая культура не в чистом виде европейская, она одновременно и восточная. Мы привыкли к мысли, что государство должно быть сильным, иначе не выжить, поэтому так почитаем власть и вышестоящих. Посмотрите на наших правителей — тот же Иван Грозный был более могущественным, чем любой монарх в Европе. Кроме того, у нас очень сильна персонификация власти — все эпохи мы оцениваем по тому, какой был царь или генеральный секретарь. Такое отношение отчасти сохраняется и к нынешним лидерам. Для западного человека политика — это, скорее, борьба разных групп, соревнование, там рейтинг поддержки лидера вряд ли может доходить до 80%. Трамп — президент, но он не всесилен, а лишь первый среди равных.

А что происходит на уровне городов, кто правит здесь?

Структуру власти в городах начали изучать в США еще в 1950-х годах. Первое серьезное исследование провел Флойд Хантер в Атланте. Он показал, что реальная власть в городе принадлежит довольно узкой элите, в которой преобладают бизнесмены, а основные вопросы решаются неформально — например, в закрытых клубах. Потом было много разных исследований, и результаты их оказались тоже очень разными.

В России мы с моей коллегой из Института социологии РАН Аллой Чириковой в 2011—2015 годах проводили исследование власти в пяти небольших городах в Ивановском, Тамбовском и Пермском регионах. Исследование проводилось на основе глубинных интервью, которые только и могут дать реальную картину властных отношений. Организовать такой проект очень трудно, поскольку обычно респонденты не горят желанием встречаться и рассказывать о часто не вполне легитимных практиках. Наше исследование состоялось благодаря связям в региональных властных структурах.

Насколько откровенны были ваши респонденты?

Алла Чирикова — психолог по образованию, она умеет разговорить людей, чтобы получить от них информацию, а не лозунги. Респонденты высказывали много откровенного, часто в неформальной обстановке. Например, мэр одного города пригласил нас на дачу, и разговор получился очень интересным. Мы выясняли, кто в городе самый влиятельный, как строятся отношения между городскими и региональными властями, между администрацией и местными советами, какую роль играет бизнес, партийные и гражданские структуры. Наконец, формируются ли на местах городские режимы.

Что это такое?

Это понятие родилось в США, где городской режим означает коалицию самых разных участников (людей или организаций). Это не элита, а более широкий слой — предприниматели, землевладельцы, политики, СМИ и т. д. Подобные коалиции там часто называют «машинами роста», потому что их участники обычно заинтересованы в развитии данной территории. Нам было интересно, есть ли аналоги в наших городах.

Нашли что-либо подобное?

Полновесных коалиций мы не обнаружили. Скорее всего, в малых городах их нет в силу отсутствия значительных материальных, финансовых и других ресурсов. В Америке примерно такая же картина. В небольших сообществах многое строится на личных связях, люди друг друга знают, вместе учились и т. д. Но в США, например, режим (коалиция) не распадается после ухода первого лица: кто-то встает на его место, договоренности сохраняются, система работает дальше. В России со сменой первых лиц часто меняется и конфигурация власти. Общественные организации не играют особой роли. В основном они создаются властями и часто бывают карманными.

Какие основные выводы вы сделали по итогам исследования?

В большинстве изученных нами городов наиболее влиятельными были представители политико-административной элиты, руководители исполнительной власти. Раньше это был мэр, потом сити-менеджер, сейчас — глава администрации города. Исключением стал моногород в Пермской области с градообразующим предприятием: большинство респондентов посчитали наиболее влиятельным директора этого завода. Кроме того, в одном городе мы обнаружили сильное влияние местного церковного иерарха.

Ранее в некоторых городах заметную роль в общественно-политической жизни играл криминал. Но в настоящее время его влияние ослаб­­ло. Роль партийных и общественных структур относительно невелика, часто они находятся под контролем администрации. Мелкий бизнес также не очень влиятелен и вынужден, не всегда добровольно, поддерживать мероприятия, организуемые властями. Во взаимоотношениях администрации с местными представительными органами (советами депутатов) чаще доминирует администрация. Такая ситуация, кстати, встречается и за рубежом.

В чем выражается это доминирование?

Мы встречали, например, доминирование на основе скрытого принуждения. Понятно, что депутатам никто не угрожает. Скрытое принуждение — это ощущение бессилия, когда у депутатов нет шансов сопротивляться, и они подчиняются. Власть — это обладание ресурсами, а ресурсов обычно больше у администраций, плюс у них связи с властями региона, правоохранительными органами. А в совете сидят бюджетники, средние и мелкие предприниматели, они более уязвимы. Есть такое выражение «правление предвиденных реакций» — это форма власти, когда прямой команды нет, но объект понимает, что хочет субъект, и, боясь наказания, сам действует в интересах субъекта.

В другом городе, скорее, имело место доминирование на основе торга. Там не было серьезной разницы в ресурсах, поэтому сити-менеджеру приходилось торговаться и прикладывать больше усилий, чтобы договориться. В третьем городе наблюдалось противостояние сторон: в городском совете сформировались две большие группы, заводские и ставленники администрации, но силы были относительно равны.

Что вы думаете о городских политиках?

Это все очень разные люди, у них разный возраст, образование и опыт. От них многое зависит. Несмотря на политику централизации, которую проводит федеральный центр («вертикаль власти»), политическая жизнь в городах продолжается, поскольку сверху невозможно полностью контролировать локальные политические процессы. При этом не всегда вмешательство сверху помогает исправить ситуацию. Например, в одном из городов за год сменилось четыре руководителя администрации, но ситуация не сильно улучшилась. Между администрацией и местным советом разгорелся серьезный конфликт, что вынудило губернатора поменять местных руководителей. Во многом это проблема кадров: непросто найти сильных специалистов в малом городе.

Вы сейчас проводите вторую серию исследований в тех же городах?

Да, хотим посмотреть, что изменилось. Интересный факт: во время прошлого исследования в одном из городов сняли женщину, занимавшую пост сити-менеджера. Мы даже написали в статье, что это, судя по всему, ее политическая смерть. Но когда приехали в город пару месяцев назад, очень удивились, узнав, что она снова у власти в той же должности. Некоторых людей, с кем мы беседовали в других городах, посадили. Надеюсь, новое исследование даст более широкую картину, что представляет собой власть в малых российских городах.