Почему дети богатых родителей должны добиваться
всего сами

От редакции. Несколько лет назад сооснователь компании «ТехноНИКОЛЬ» и участник рейтинга богатейших россиян Forbes Игорь Рыбаков вместе со своей женой Екатериной приняли решение не оставлять своим детям наследства. По мнению миллиардера и его супруги, деньги, заработанные родителями, лишают их свободы и фактически предопределяют будущие неудачи. Подробно об этой идее Игорь Рыбаков рассказывает в своей новой книге «ТОК. Как совершать выгодные шаги без потерь». Мы публикуем один из ее фрагментов.

Очень остро стоит вопрос твоих отношении? с будущим, когда дети вырастают. Ты думаешь о будущем, которого хочешь для себя. О будущем, которого хочешь для своих детеи?. Конечно, хочешь самого лучшего. Но стоит поинтересоваться будущим, которого хотят твои взрослеющие дети. И ты делаешь выбор: идти по проложенным рельсам — или наи?ти другои? путь.

С моеи? супругои? Катеи? и со мнои? как с родителями произошла такая история. В самом начале своего блогерства, года два тому назад, я выложил на YouTube ролик, где сказал, что не оставлю наследства своим детям (у нас их четверо). Случилась бурная полемика. Но идея была не в провоцировании рассуждении? на тему много-мало, правильно- неправильно, а в том, что если ты предприниматель и узнал на собственном опыте, что значит «предпринимать себя», ты не можешь лишить своих детеи? такои? возможности, заранее определив им роль «охранников» капитала или бизнеса. То есть вопрос стоял так: нагрузить детеи? нашими ожиданиями, готовить их к роли преемников и запрограммировать их жизнь — или дать свободу, подтолкнуть к тому, чтобы они сами стали «предпринимателями своеи? жизни».

Главное — поставить правильныи? вопрос. Дальше уже идут круги сбора информации, поиск знающих людеи?. Что важно помнить: если вы чего-то ожидаете от ребенка, лучше сказать ему об этом прямо. Чтобы он не строил догадок и не старался изо всех сил соответствовать вашим планам. Молодои? мозг устроен очень сложно: если ребенок чувствует, что от него чего-то ожидают, он начинает додумывать это «чего-то» сам и может уи?ти в такие дебри, что страшно представить. Чем дольше сохраняешь неопределенность, тем хуже. Собственно, так стоит поступать не только с детьми.

Мы посмотрели, как поступают преуспевающие люди во всем мире. Меня потрясли статистические данные, согласно которым к третьему поколению сохраняется только седьмая часть капитала. Стали разбираться почему. Ответ оказался настолько простым, что он разорвал мою голову на части и мне потом пришлось ее какое-то время собирать. Все дело в том, что мои дети, которые видели, как я собирал капитал и развивал компанию, могут в лучшем случае стать хорошими охранниками этого капитала. Подчеркиваю — охранниками.

Когда я передам им все заработанное и скажу «продолжаи?те», приумножить полученное им вряд ли удастся. Ведь они растут и живут в тепличных условиях, не начинали с нуля, не бились за выживание. Выходит, что они фактически обречены: когда придет пора получать наследство, им придется стать охранниками. Да, возможно — очень хорошими охранниками. Но что дальше?!

А дальше дети охранников — соответственно, мои внуки — будут видеть только то, как их родители охраняют капитал. Они получат деньги и груз ответственности, которыи? попытаются скинуть, — и с высочаи?шеи? долеи? вероятности в поколении внуков уже все будет потеряно. Что неудивительно — ведь у них не будет вообще никакои? связи с тем, как этот капитал создавался, они не видели, как был прои?ден путь, не были ни участниками, ни свидетелями. Видимо, срабатывает какая-то интересная настрои?ка мозга. Я не знаю, как это работает; предполагаю, что и ученые не расскажут. Но я точно понимаю, что в третьем поколении нет эмоциональнои? связи со стартом и развитием компании, с самои? компаниеи?. А это ведет к краху.

Когда мы с Катеи? это поняли, то пришли к решению, что наши дети сами станут определять, куда пои?дут учиться и что будут делать в жизни. Точка. Они будут «предпринимателями своеи? жизни». Став студентами, они получат медицинскую страховку и беспроцентныи? заем на образование — это будет их старт в собственную жизнь.

Решение было принято, и об этом надо было как-то сообщить детям. Если честно, я очень боялся того разговора на семеи?ном совете. Переживал: как дети отнесутся к нашему решению? Сколько раз мы с Катеи? пытались спрогнозировать их реакцию, плодя домыслы, как показала жизнь, лишенные почвы! Все наши предположения оказались неверны. И в целом, и в частностях. Ничего не совпало. Вообще ничего.

Дети внимательно нас выслушали. Несколько раз переспросили: «Это не шутка? Вы точно так решили?» Были ли они удивлены? Да. Расстроились ли? Точно нет. Они только хотели убедиться в том, что это не феи?к, не прикол. А в результате — поняли нас, согласились и приняли это решение. Мои? друг Рубен Варданян рассказывал, что, изучая этот вопрос, узнал: если объявить сыну или дочери нечто подобное после того, как им исполнится 21 год, может оказаться поздно: человек уже сформировался, вырос с тем, что имеет право рассчитывать на какую-то долю семеи?ного капитала. Мы прислушались к словам Рубена, не стали ждать и сделали все как можно раньше. Старшеи? дочери было на тот момент 15, старшему сыну — 12. Они все услышали, поняли, и это было главное. А младшие двое уже примут такои? подход как само собои? разумеющии?ся.

Прошло время. Старшая дочь учится там, где решила... Она взяла у нас академическии? заем, которыи? полностью покрывает ее отдельное проживание. Сняла квартиру в ближнем Подмосковье. У нее свои? бюджет на вещи, поездки, питание — то есть полная хозяи?ственная автономия. Она помнит, что кредит надо будет вернуть, и шутит: «Теперь у меня три выхода: открыть бизнес, сделать карьеру или удачно выи?ти замуж». А если серьезно, то я вижу ее настрои? на то, чтобы инвестировать свое время и заемные деньги в становление себя. И это меня радует.

Больше нет этих обычных рассуждении? и обсуждении? на тему, дадут ли мама с папои? денег на покупки. Самостоятельныи? бюджет ребенка — не игра, а реальное возникновение хозяи?ства отдельного человека. И это дает удивительныи? эффект: наши беседы с Полинои?, когда она приезжает домои?, строятся не вокруг того, может ли папа «подкинуть 10 тысяч рублеи?», и не вокруг бытовых проблем. Мы говорим о театре, об искусстве и о том, как нам хорошо вместе. Из наших разговоров исчез хозяи?ственныи? привкус, они освободились от финансовои? обусловленности, потому что разделение бюджета теперь ясно и понятно нам обоим.

Из отношении? в рамках хозяи?ственно-зависимои? связи «взрослыи? — ребенок» мы перешли в мир отношении? «взрослыи? — взрослыи?». Это не значит, что мы перестали относиться друг к другу как отец и дочь. Эти отношения никуда не делись, но вышли на совершенно инои?, взрослыи?, прочныи?, ответственныи? и свободныи? уровень.