Типология доноса

Давным-давно дедушка напутствовал меня, отправляя в первый класс: «Не смей учительнице ябедничать, если тебя толкнут или обзовут».

Думаю, когда он учился в кадетском корпусе, это было первым законом чести. Для многих людей, переживших времена массового стукачества, «не доноси» стало категорическим императивом. Своих детей они воспитали в таких понятиях.

Оказавшись в американской школе, отпрыски иммигрантов из России с удивлением обнаруживают: здесь принято стучать. Они рассказывают об этом родителям, те возмущаются и начинают осторожнее вести себя с коллегами. *** В московском офисе американской RTI я увидела сущий Ноев ковчег: вперемежку сидят русские и индийцы, украинцы и американцы, бывшие полковники советской и американской армий, переводчики, разведчики, интеллектуалы-аналитики, бухгалтеры и строители. Каждой твари даже не по паре, а по одному экземпляру. Этот человеческий зверинец мог функционировать только при условии абсолютной корректности и, более того, исключительной предупредительности друг к другу. Порядки в целом были как в американской армии, выходцы из которой, кстати, доминировали в руководстве.

«Здесь все под колпаком и каждый может тебя заложить» — было моей первой мыслью. Значит, надо держать язык за зубами. Нельзя читать новости в интернете, разговаривать долго по телефону и ссориться с коллегами.

Прошло две-три недели, и я убедилась, что все не так плохо: русские привычно опаздывали на десять минут, американцы часами разговаривали с оставшимися на родине женами по служебному телефону, те и другие начинали рабочий день с чтения новостей или хохм в интернете. Наверх никто ничего не докладывал.

Я расслабилась и даже подружилась с Кеном. Он был убежденным демократом, ругал президента Буша и Кондолизу Райс, на выходные летал в Брюссель за шоколадом «на всех». В общем, был приятным во всех отношениях, образованным и интересным собеседником. От него я впервые услышала о деле «Боинга»: «Boeing came to possess Lockheed data and used them in several Air Force and NASA competitions. Lockheed argued that these documents allowed Boeing to win multiple tendered military satellite launches». (В «Боинг» попала документация из фирмы-конкурента — «Локхид Мартин», и авиаконцерн удачно воспользовался ею в тендерах по запуску ракет, организованных ВВС США и НАСА).

— Боинг тогда выплатил государству многомиллиардный штраф, а сотрудника, у которого нашли эти документы, показательно уволили, — продолжал Кен.

— А кто же его заложил, ведь он действовал в интересах своей компании? — спросила я.

— Это долг каждого честного человека, — ответил Кен.

Я призадумалась: как раз незадолго до того мне пришлось читать документы фирмы-конкурента и устно переводить их для начальства. Добыла их, разумеется, не я, но понять, откуда они взялись и как действует этот русско-американский канал, сообразительности у меня хватило.

И что же, оказывается, надо было швырять бумаги в лицо боссу, бежать в Комиссию по этике, жаловаться на своего работодателя в Пентагон? А если я промолчу в следующий раз и, допустим, тот же правдолюб Кен узнает и донесет на нас всех, то кого уволят? Уж, наверное, избавятся не от большого босса, а от меня! К счастью, больше таких заданий мне не попадалось: либо источник получения чужих смет «иссяк», либо сверху спустили более строгую политику после скандала с «Боингом».

Постепенно я усваивала навыки поведения. Не могу сказать, что американские сотрудники стучат начальству чаще, чем русские. В конце концов, донос — серьезный грех в любой культуре. Да и начальство не любит доносчиков: любой такой доклад по определению головная боль: ведь на него надо как-то реагировать.

По большому счету, в американской компании даже меньше факторов, способствующих доносительству, нежели в российской. Во-первых, информационная прозрачность — всем известно, что сделано, а что нет. Зачем привлекать внимание начальства к тому, что соседний отдел «нас подводит», — оно и так обязано это знать. Все эти status reports, progress reports и «project management system where all comments are public» для того и существуют. Во-вторых, действует Комиссия по этике, и люди сообщают туда, а не начальству, о неправильных действиях коллег. Но естественно случается, что кто-то решает «доложить наверх» (по-английски — to escalate). Поскольку все рабочее взаимодействие идет по электронной почте (даже если люди сидят в пяти метрах друг от друга), то самый естественный путь для escalation — форварднуть начальнику цепочку переписки с участием виновной стороны и тем самым привлечь его внимание к чьим-то упущениям. Вообще самый важный навык взаимодействия — усвоить кого и когда ставить в копию той или иной переписки (keep in the loop).

Допустим команды Менеджера А и Менеджера B работают над проектом — каждый со своего конца. Понимая, что успех зависит от них обоих, они решают бесконечное число вопросов в рабочем порядке, не обращаясь к боссу. Но в какой-то момент Менеджер А чувствует, что Менеджер B слишком многое ставит себе в заслугу (takes credit for all work). И тогда он письмо с описанием какого-то упущения команды соперника переправляет начальству с припиской FYI (For Your Information). Нормальная реакция босса — раздражение против доносчика или против обоих. Но бывает, что семена падают на подготовленную почву…

И в заключение, рассказ о реальном доносе — в полицию Бронкса. Мой старый знакомый поехал в Нью-Йорк из Москвы погостить к сыну — тот работал врачом-ординатором в местной муниципальной больнице. Старик пересек океан, чтобы гулять с младенцем — своим внуком. Как принято в России, он в любую погоду по несколько часов катал коляску между домами. Тут его и повязал полицейский наряд. По сигналу бдительных граждан. Им показалось крайне подозрительным, во-первых, что с младенцем гуляет белый старик, а не черная няня, и во-вторых, по их мнению, было слишком холодно для длительного пребывания на воздухе. «Наверняка этот человек хочет таким способом извести ребенка», — решил кто-то из соседей. Хорошо, что дедушке хватило английских слов, чтобы объяснить, что сын в госпитале работает. Проверили и отпустили.