Что нужно знать об истории России
ХХ века

В России любой подданный мог сменить конфессию, подав прошение в МВД. Только православный не имел этого права — хотя крестят русских в первые месяцы жизни, без участия их личного выбора. Только в апреле 1905 года указ о веротерпимости провозгласил: «Считать, что отпадение от православной религии в другую христианскую религию или учение не подлежит преследованию и не должно влечь за собой никаких вредных последствий относительно личных и гражданских прав…».

Православие было государственной религией. Это значит — начальник департамента мог задать подчиненному вопрос: почему тот давно не был на исповеди?.. Это было одной из причин того, что в начале ХХ века образованная часть общества, дорожащая свободой своей совести, отходила от религии.

Связь церкви с государством осуществлял Святейший Синод. Он состоял из епископов. Их назначал государь — как и возглавлявшего Синод обер-прокурора. Им в России с 1880 по 1905 год был воспитатель Александра III К. Победоносцев. Про него и окрашенную его прямым воздействием эпоху Александр Блок впоследствии написал в поэме «Возмездие»:

Обер-прокурор и впрямь сильно напоминал сову…

По его мнению, «гибельное саморазвитие общества следует заменить строгой его опекой со стороны власти. Следует взять под жесточайший контроль главное — души человеческие». Ибо, учил обер-прокурор, «не учреждения важны, а люди». «Надо пересоздать их внутренне, возродить набожность, трезвость, семейные узы, понятия долга и дисциплины. <…> Действует цензура, обер-прокурор лично прочитывает всю прессу и литературу, дает указания о чистке читален и библиотек» (Долуцкий И. И. Отечественная история: ХХ век. 10-11 кл. Ч.1. С. 45).

В первые пореформенные десятилетия в России бурно развивается предпринимательская деятельность. Особенно успешными предпринимателями становятся старообрядцы и иудеи (то есть евреи, следующие своей конфессии — иудаизму).

Причину этого объясняет в интервью Анне Натитник (журнал The Harvard Business Review, декабрь 2015) историк Ирина Поткина:

« — Большую роль сыграл тот фактор, что у нас (т. е. в Российской империи. — М. Ч.) преследовались ответвления от православия, в том числе старообрядчество, а также иудаизм. Староверы и иудеи не могли поступать на государственную или военную службу, поэтому, чтобы реализовать себя, они уходили в предпринимательство. Среди известных бизнесменов-староверов можно назвать Морозовых, Рябушинских, Гучковых, Алексеевых*, Коноваловых. Они были купцами, фабрикантами, промышленниками. Евреи в основном выбирали финансовую сферу. Они были в числе учредителей многих банков первого уровня…».

Любопытно, что банковская деятельность первое время считалась неблагородной (иное дело — промышленность!).

Бизнес иудеев «был ограничен чертой оседлости (в нее входило 14 губерний из 49 в Европейской части страны)… Занятие торговлей и промышленностью требовало приписки к купеческому сословию. Купцы-иудеи имели право в течение определенного времени находиться за пределами черты оседлости. Для купцов первой гильдии, например, этот период составлял в общей сложности девять месяцев в году. Черта оседлости и сословный принцип не распространялись на евреев, получивших высшее образование…

— Как старообрядцы и иудеи, ставшие предпринимателями, относились к власти?

— Критически. Это и понятно: зачем тем, кого преследуют по религиозному признаку, поддерживать правительство?».

Мария Федоровна Морозова (чей знаменитый особняк и сейчас красуется в Москве на Воздвиженке) отказала Ивану Владимировичу Цветаеву, обратившемуся к богатым людям за помощью в создании Музея, — потому только, что Музей изящных искусств носил тогда имя Александра III. Но дала денег на Музей Отечественной войны 1812 года.

Столыпин задумывал и школьную реформу — общедоступность, а затем и обязательность начального образования.

Но, конечно, главные его реформы относились к земле.

Земля оставалась в начале ХХ века в центре обсуждения настоящего и будущего России с ее бескрайними просторами.

Это был вопрос не только экономический, но и духовный. И даже душевный. Сегодня далеко не все уже могут это понять. Вернее — почувствовать.

«Все мы, русские дети, были связаны с Россией от самого рождения бесчисленными нитями, — вспоминал в вынужденной эмиграции, горюя о том, что у его детей нет “этой живой, реальной России”, князь Сергей Евгеньевич Трубецкой, сын известного философа и отец известнейшего лингвиста. — Для нас лично очень существенную роль играла наша связанность с землей — принадлежность к поместному классу. Можно чувствовать эту органическую связь с Отечеством и не зная истории. Так чувствует ее крестьянин, безвестные деды и прадеды которого покоятся на сельском кладбище». Но для князя, знающего «историю своих предков», важны были особые нити, связывающие его «с родной землей и ее прошлым…»**.

Столыпин предложил правительственную программу, в центре которой была аграрная реформа. Ее главной идеей было разрешение крестьянину свободного выхода из общины.

Община, или мир — эти слова закрепились в свое время именно за крестьянским обществом, формирующимся в каждом русском селе. Важной чертой мира была круговая порука — коллективная ответственность за разного рода повинности в пользу государства (до военной реформы — кого из молодых парней в этом году отдавать в рекруты).

Важной частью такого устройства жизни российского крестьянства было общинное землевладение.

Великая Реформа оставила общинный принцип в нерушимости. В общинном владении оказалось около 80% всей крестьянской земли. То есть земля не была собственностью российского крестьянина — он владел ею временно: пользовался для посевов и сбора урожая.

Каждые несколько лет землю делили всем миром заново. И каждый получал уже другой надел. Потому, в сущности, не было стимула холить свою землю — удобрять ее и проч. Ясно, что это тормозило экономическую жизнь деревни.

*К этому роду принадлежал К. С. Станиславский.

**Трубецкой С. Минувшее. Paris, 1989. С. 37.