Что нужно знать об истории России
ХХ века

«Маленькой победоносной войны» на Дальнем Востоке не получилось. А революция приближалась.

У российских монархов было сознание своей особой миссии по отношению к подданным. И народ относился к ним как к помазанникам Божиим — потому посягательство на жизнь царя было в его глазах (до поры до времени, как увидим) чем-то гораздо более серьезным, чем просто покушение на убийство правителя.

В декабре 1904 года Николай II повторил : «Я никогда, ни в каком случае не соглашусь на представительный образ правления, ибо я его считаю вредным для вверенного мне Богом народа».

Последний монарх никак не хотел поделиться властью. Между тем через 40 лет после Великой Реформы Россия, конечно, уже созрела для этого.

В разгар Русско-японской войны, 1 января 1905 года, началась забастовка на знаменитом петербургском Путиловском заводе, вызванная увольнением четырех рабочих, — и вскоре охватила почти всю столицу. Решено было идти с обращением к царю. Главной просьбой стала политическая (!) — созыв Учредительного собрания.

«Россия слишком велика, нужды ее слишком многообразны и многочисленны, — говорилось в петиции, — чтобы одни чиновники могли управлять ею. Необходимо народное представительство», свобода слова, печати, собраний, а землю надо передать всему народу. «…Не отзовешься на нашу просьбу — мы умрем здесь, на этой площади перед твоим дворцом…».

9 января 1905 года, после воскресной церковной службы, тысячи празднично одетых рабочих, многие — с семьями, двинулись к Зимнему дворцу.

Царя в Петербурге не было уже несколько дней. Однако 8-го он получил письмо от организатора шествия: «… Покажитесь же завтра безбоязненно Вашему народу и великодушно примите нашу скромную петицию».

Но Николай II остался в Царском Селе. Объяснение этому найти трудно.

…На требование разойтись толпа не реагировала. Рабочие двигались по Дворцовой площади к Зимнему дворцу. Солдаты, по уставу обязанные не подпускать толпу ближе 50-ти метров, дали холостой залп. Затем открыли огонь на поражение.

Только тогда толпа кинулась врассыпную.

На площади остались лежать две сотни трупов, сотни раненых.

Именно после этого было пущено в ход именование — «Николай Кровавый». Необъяснимая жестокость монарха стала вторым после Ходынки его шагом к гибели.

Усиливались волнения, серьезные столкновения с полицией.

Сидя в Женеве, Ленин в начале октября 1905 года пишет статью «Задачи отрядов революционной армии», обучая восставших правильному поведению:

«…Даже и без оружия отряды могут сыграть серьезнейшую роль: <…> забираясь на верх домов, в верхние этажи и т. д. и осыпая войско камнями, обливая кипятком…».

Витте поручено было готовить манифест от 17 октября 1905 года.

В России учреждалась Дума. Ей давались еще не законодательные, но законосовещательные права — немалый шаг в сторону конституционного устройства страны. Решено было «даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов» (курсив наш).

То есть в России впервые можно стало легально учреждать партии. До этого партии были — социал-демократическая, социалистов-революционеров, но нелегальные.

Тут же после объявления Манифеста образовалась Конституционно-демократическая (сокращенно — кадетская) партия. В ней преобладали ученые, в том числе с всероссийской и мировой известностью (например, академик В. И. Вернадский), юристы, врачи, вообще высокообразованные люди. Ее нередко называли «профессорской партией».

Члены этой партии не были ни социалистами, ни революционерами. Они надеялись на эволюционный путь движения к российской демократии — прежде всего к Конституции (отсюда — название партии).

Еще одна партия получила название «Союз 17 октября» — октябристы. Будучи умеренней кадетов, они «восприняли царский Манифест как добровольный дар монарха, как свидетельство демократического перерождения власти. Это событие было отпраздновано торжественными молебнами и приветственными телеграммами в адрес императора». В партию вошли дворяне, предприниматели, отставные чиновники и офицеры, «деловая» интеллигенция, «отвергавшая революционные методы изменения общества» (Е. Почерняева).

Николаю II подписание этого Манифеста далось не просто — впервые российский монарх поступался частью своей власти.

Великий князь Андрей Владимирович (кузен царя) вспоминал, «что 17 октября, после подписания Манифеста, царь “сидел с поникнутой головой, и крупные слезы капали на стол”. “Не покидайте меня сегодня, мне слишком тяжело. Я чувствую, подписав этот манифест, что я потерял, теперь все кончено”…».

Поговаривали, что Манифест был подписан под давлением двоюродного дяди царя. Будто бы «Великий Князь Николай Николаевич пришел на прием к Государю с текстом Манифеста в одной руке и револьвером в другой. И объявил, что немедленно застрелится, если Николай II сей же час не подпишет этот документ» (Ананьич Б. В., Ганелин Р. Ш. ).

Стачки прекратились. Была объявлена амнистия — возвращались народовольцы, эсеры, эмигранты. Разрешили преподавание на родном языке в Прибалтике, Польше, на Кавказе. «Свобода в России часто воспринималась как Воля, то есть возможность делать все, ранее запрещенное. “И от деревни и городских окраин надвигалось, как туча, настроение дикого и бессмысленного погрома”, — вспоминал В. Г. Короленко. За три недели в сотне городов в ходе еврейских погромов убито до 4 тыс., ранено около 10 тыс. человек.<…> Русские мужики, украинские селяне разгромили 2 тыс. помещичьих усадеб» (Долуцкий И. И. ).