Что нужно знать об истории России
ХХ века

Николаю II не хотелось царствовать.

Он не чувствовал себя предназначенным для этого — хотя, в отличие от своего отца, с самого рождения был как старший сын наследником престола — и не был готовым выполнять свалившийся на него после преждевременной смерти императора Александра III (1845—1894) долг.

Так или иначе, 14 мая 1896 года в Кремле, в Успенском соборе, происходила коронация последнего российского монарха. (Конечно, тогда вряд ли хоть кто-то предполагал, что он — последний.)

Когда Николай II поднимался по ступеням алтаря — с его груди соскользнула, оторвавшись, цепь ордена Андрея Первозванного. Многие сочли это дурным предзнаменованием.

Но через несколько дней возведенного на престол ожидало гораздо худшее предзнаменование. 18 мая на Ходынском поле (примерно в районе нынешнего московского метро «Динамо») назначено было народное гуляние — в честь коронации. Было выстроено 150 буфетов и 10 павильонов — предполагалась раздача 400 тысяч гостинцев. Царский гостинец включал фунт с лишком (около полкило) колбасы, столько же пряников, кулек конфет, кулек орехов и главное — эмалированную (тогда эмалированный металл был редкостью и ценностью) памятную кружку с царским вензелем и двуглавым орлом. Да еще пущен был слух, что в некоторые из кружек положены билеты выигрышного займа. Будто бы также обещали потчевать на даровщинку водкой и пивом.

Никто не придал значения обстоятельству угрожающему: на поле был длинный и широкий ров, а в нем — два колодца, заделанных полусгнившими досками…

Начало гуляний и раздача царских гостинцев были назначены на 10 утра. Надо ли пояснять, что простой московский люд начал собираться на поле с вечера: вдруг да на всех не хватит?.. К рассвету на Ходынском поле было полмиллиона народу. На такое, увы, почему-то никто не рассчитывал. Ввиду такого столпотворения поспешили начать раздачу около 4 утра.

Мои читатели-сограждане не удивятся тому, что сразу же прошел слух — буфетчики раздают подарки «своим», на всех не хватит!..

Толпа бросилась к павильонам. И люди падали в ров и в колодцы.

Из рассказа Льва Толстого «Ходынка»: «Палатки уже были в виду, видны были артельщики, слышны были крики тех, которые успели дойти до палаток <…>. Емельян понатужился, и ему оставалось уж не больше двадцати шагов, как он услышал под ногами, скорее промежду ног, детский крик и плач. Емельян взглянул под ноги: мальчик, простоволосый, в разорванной рубашонке, лежал навзничь и, не переставая голося, хватал его за ноги. Емельяну вдруг что-то вступило в сердце. Страх за себя прошел. Прошла и злоба к людям. Ему стало жалко мальчика. Он нагнулся, подхватил его под живот, но задние так наперли на него, что он чуть не упал, выпустил из рук мальчика, но тотчас же, напрягши все силы, опять подхватил его и вскинул себе на плечо. Напиравшие менее стали напирать, и Емельян понес мальчика.

— Давай его сюда, — крикнул шедший вплоть с Емельяном кучер и взял мальчика и поднял его выше толпы.

— Беги по народу.

И Емельян, оглядываясь, видел, как мальчик, то ныряя в народе, то поднимаясь над ним, по плечам и головам людей уходил все дальше и дальше».

На Ходынском поле оказалось немыслимое число жертв. Не считая раненых, помятых и покалеченных, тысяча триста восемьдесят девять человек погибли. Весь день полиция собирала трупы, непрерывно с поля отъезжали закрытые телеги с убитыми.

Вечером был назначен бал во французском посольстве в честь начала царствования молодого монарха.

Многие ожидали, что Николай II отменит бал и объявит день траура по погибшим. Действительно — сначала французскому послу было сообщено решение государя: «все празднества отменены, будет объявлен траур, царь с царицей удаляются на несколько дней в монастырь, чтобы засвидетельствовать и подчеркнуть свое глубокое горе». Посол отдает распоряжение прекратить приготовления к балу. Но вскоре приезжает адъютант московского губернатора с сообщением, что государь передумал. Траура не будет. Празднества должны состояться.

Эта нестойкость решений — характерная черта мягкой натуры Николая II: его наставник К. Победоносцев сумел внушить ему, что «ничто не должно умалять священного монархического принципа», не надо объявлять траур и отменять празднеств.

…Вспоминали, что вечером на балу на императорской чете не было лица. Но это — с близкого расстояния. До всей России газеты донесли: танцевал, веселился, радовался фейерверкам.

Его подданные не забыли ему этого.

Сам царь записал в дневнике в декабре 1896 г.: «Дай Бог, чтобы следующий, 1897 год прошел бы так же благополучно, как этот».

Россия шла вперед — и в промышленности, и в науке.

Изобретатель динамита швед Альфред Нобель, умерший в 1896 году, завещал часть своего огромного состояния Стокгольмскому университету для учреждения премий. Одну из трех — за выдающиеся научные исследования (в специально указанном им перечне отраслей науки).

Премии начали вручать в 1901 году. И двое русских ученых стали одними из первых Нобелевских лауреатов: Иван Петрович Павлов (1849—1936) в 1904 году — за разработку физиологии пищеварения и Илья Ильич Мечников (1845—1916) — в 1908-м — за разработку теории иммунитета. («Мечниковскую простоквашу», заквашенную на особом «правильном» грибке, и сегодня можно найти в московских магазинах.)

Д. И. Менделеев, В. И. Вернадский, Н. Д. Зелинский, А. Н. Северцов — эти славные русские имена в 1910–е годы были хорошо известны мировой науке.