Дизайн-исследования и дизайн-мышление: как не запутаться в двух соснах.
Часть 2

А теперь, пожалуй, самое важное, что необходимо для понимания логики возникновения дизайн-мышления. Дело в том, что все идеи об искусственном возникли в симбиозе с теориями, изучающими сложность и сложные системы (Systems Theory и Complexity Science). Больше того, на заре возникновения самого понятия «искусственный интеллект» группа ученых, которой руководил Саймон, вместо термина «искусственный интеллект» пользовалась понятием «обработка сложной информации».

И сегодня, пятьдесят лет спустя, дизайн-мышление вращается вокруг «the challenge of navigating complexity», — «проблемы навигации в сложноустроенном мире», говоря словами генерального менеджера IDEO Тима Брауна, которыми он предварил свою поездку на Давос-2011. Ирония заключается в том, что изначально дизайн вводился как фактор, который должен был путем создания упорядоченной искусственной среды существенно понизить уровень сложности во взаимоотношениях человека с окружающим его миром. Однако эволюция технических систем привела человечество к тому, что сегодня сложность просто зашкаливает, и все же мы снова пытаемся понизить ее с помощью дизайна и дизайн-мышления... Как тут не вспомнить слова Альберта Эйнштейна: «Невозможно решить проблему на том же уровне, на котором она возникла. Нужно стать выше этой проблемы, поднявшись на следующий уровень»…

Так или иначе, ключевым аспектом дизайн-мышления предполагается его умение структурировать, упорядочивать внешне хаотичную сложную информацию. Например, спрогнозировать то, как совершенно разные потребительские сегменты будут реагировать на появление технологической новинки, требующей и серьезного опыта использования других гаджетов, и развитой инфраструктуры, и соответствующего культурного контекста. Если проанализировать, как чаще всего иллюстрируются активности, связанные с дизайн-мышлением, что мы увидим? Доски и даже целые стены, заклеенные разноцветными post-it стикерами, где разными цветами обозначаются различные виды информации, полученной в ходе дизайн-исследований. Это могут быть ключевые цитаты пользователей, многое объясняющие в его модели восприятия данного продукта, появившиеся у команды идеи, касающиеся различных аспектов использования, кластеры возможностей развития данного продукта и так далее. Это и есть тот первоначальный хаос, из которого впоследствии могут родиться сценарии использования нового продукта, его функционал, особенности продвижения на рынке, ближне- и дальнесрочные стратегии развития.

При этом говорить о какой-то принципиальной новизне подходов дизайн-мышления неверно: это набор эвристических приемов, то есть способов решения творческих задач в условиях неопределенности, известных со времен античности. Именно в древнегреческой философии возник резонный вопрос: «Каким образом мы можем искать то, чего не знаем, а если мы знаем, что ищем, то зачем нам это искать?». Собственно, на этот же вопрос и продолжают отвечать сегодня не только дизайнеры, но и инженеры, изобретатели, ученые, бизнесмены.

Однако, безусловно, дизайн-мышление обновило эвристику тем, что сделало ее созвучной и времени, и требованиям экономики начала 21 века. Прежде всего, выбранная точка приложения, фокус, связавший все активности в один узел: стремление разобраться с внутренними драйверами потребителя, его истинными потребностями, чтобы сделать продукт по-настоящему желанным, desirable.

Время для этого настало: западную экономику захлестнул тотальный переизбыток товаров и услуг, отличающихся друг от друга настолько незначительно, что в глазах потребителя все сливается в одну сплошную серую массу бесконечных полок огромных гипермаркетов. Классический пример на эту тему — как сделать здоровую пищу для подростка востребованным продуктом. С одной стороны, мы можем исходить из банального утверждения, что «подросток нуждается в более здоровой пище, потому что витамины необходимы для его растущего организма». Однако, разобравшись в вопросе, мы понимаем, что данная позиция не даст нам понимания более глубокого уровня потребностей подростка, а именно то, что для него репутация в своей тусовке гораздо более важна, чем риск для здоровья от питания чипсами и прочим фаст-фудом. Так что по-настоящему он нуждается вовсе не в более здоровой пище, а в чувстве приятия своими сверстниками. Понимание этого факта «здоровье ничто по сравнению с репутацией в моей тусовке» может серьезно повлиять на весь цикл создания, продвижения и мерчендайзинга соответствующего продукта.

Другая особенность дизайн-мышления, о которой часто говорят, — это его междисциплинарность. Надо отдать должное IDEO: они смогли раньше многих других распознать «гуманитарную недостаточность» своей профессии и привлечь в дизайнерскую, до этого преимущественно инженерную среду людей с гуманитарным складом ума: антропологов, когнитивных психологов, культурологов, этнографов. Так, междисциплинарность стала еще одним отличительным атрибутом дизайн-мышления, хотя и этот путь был начат за пределами США, по другую сторону Атлантики. Читая сегодня в блоге Тима Брауна о том, как он видит развитие темы «междисциплинарности», — что ученым и дизайнерам стоит поучиться друг у друга, я вспоминаю рассуждения британского теоретика дизайна Дж. Джонса, высказанные им в 1969 году: «Дизайнеры не осознают, что им надо научиться отличать утверждение, которое они считают истиной, от утверждения, истинность которого может быть доказана, а ученые в области естественных наук, математики и другие специалисты не осознают, что задача, которая им кажется четко сформулированной, может утратить смысл в новых ситуациях, которые непрерывным потоком проходят перед мысленным взором любого опытного дизайнера».

Вообще, наиболее эффектные особенности дизайн-мышления, которые сегодня стали его визитной карточкой, представляют собой компенсацию недостатков излишне затехнологизированного американского дизайна, которому всегда не хватало антропоцентричности и «человечности» дизайна европейского. Стоит помнить следующее: глубокий интерес к тому, что действительно важно для человека, а также как он осваивает пространство вокруг себя, как выстраивает коммуникации с миром и обществом, гораздо в большей степени присущи европейской ментальности с ее веками освященными размышления на тему «что есть человек», нежели ориентированной на технологии Америке.

Больше того, именно европейская культура создала предпосылки для появления и развития дизайн-исследований, основное назначение которых — дать целостную картину того, как человек взаимодействует с окружающим миром, и лишь на основании этого рассматривать все аспекты проектирования нового продукта. И несмотря на путаницу понятий, а также на то, что установки дизайн-мышления и подходы дизайн-исследований питают друг друга не один год и настолько глубоко переплелись в современной практике создания нового продукта, что разделить их уже трудно, дизайн-мышление и дизайн-исследования имеют все же разную предысторию и разные перспективы развития.

Только хорошо разбираясь в идеологии и международном опыте использования того и другого, можно определить в проектной работе, где больше от дизайн-мышления, а где — от дизайн-исследований. Однако незримая черта между ними все-таки проходит, и берет она свое начало уже на этапе зарождения: так, показательно одновременное появление в 1960-х годах влиятельных Design Methods Group в США и Design Research Society — в Великобритании. Практичность американской культуры повлияла на то, что американская школа всегда была нацелена на создание методологии, четкого алгоритма «делай раз, делай два», — то есть как проектируем, в то время как британская традиция пыталась взглянуть на проблематику более глубоко и ответить на вопрос что проектируем. Америка — страна коучей. И дизайн-мышление в этом смысле идеальный продукт своей культуры.

Примечательно, что тема «потребностей» в дизайн-исследованиях не занимает такую доминирующую роль, как в дизайн-мышлении. Больше того, направленность дизайн-мышления, где первостепенное значение уделяется выявлению потребностей, настораживает многих европейцев определенной поверхностностью, заточенностью исключительно на методичности, прагматичности, техницизме.

Существует опасность, что та сила, которая в свое время сделала дизайн-мышление популярным на Западе, — это умение докапываться до сути человеческих потребностей — может постепенно стать его слабостью. Один из столпов, на котором зиждется философия дизайн-мышления — это desirability: выявление человеческих потребностей, понимание того, насколько это желанно потребителем и насколько он внутренне готов приобрести продукт, основанный на данной потребности. Дело, однако, в том, что человечество выходит уже на новый уровень, где потребности и желания отдельного человека будут неминуемо отходить на второй план. Другими словами, постепенно пресловутое desirability будет уступать место тому, что я называю futurobility — уместности по отношению к человечеству в целом, степени соответствия его будущему существованию как вида. И как красноречиво показывает двадцатый век, desirability и futurobility во-многом антагонисты. В конце концов, не все ли религии мира предостерегают нас: «бойтесь своих желаний»? Возможно, нам стоит задуматься о том, что бесконечное стремление как можно глубже понять человеческие потребности с тем, чтобы в дальнейшем использовать это знание в, казалось бы, благих целях создания соответствующего продукта имеет свои пределы…