На что ставят
нефтяные державы

Огромный внешнеторговый дефицит США и двухлетный период высокой цены на нефть (рекордная отметка достигала $139 за баррель) создали резерв финансовой ликвидности у стран — экспортеров нефти, входящих в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Такой же огромный избыток денег был у них и в 1970-е, и в начале 1980-х годов, когда цены на нефть были чрезвычайно высокими. Но сейчас эти государства совсем по-иному распоряжаются своими финансовыми накоплениями. Раньше страны — производители нефти, не подготовленные к внезапно свалившемуся на них богатству, поручали свои финансовые дела коммерческим банкам, в основном американским. Сущест­венную часть накоплений они держали в казначейских векселях США или на евродолларовых депозитах международных банков. Члены ССАГПЗ — Бахрейн, Кувейт, Оман, Катар, Саудовская Аравия и ОАЭ не стремились влиять на мировой экономический миропорядок или занять в нем какое-то особое место. Распоряжаясь деньгами, они просто следовали заведенному порядку. В результате центром мировой финансовой системы оставались Соединенные Штаты. Но в последнее время страны ССАГПЗ пересмотрели взгляды на то, куда направлять свои ­нефтедоллары. Они принимают грандиозные инвестиционные планы, вкладывают колоссальные средства в модернизацию собст­венных институтов, создают зоны свободной торговли, что будет привлекать все большее количество компаний и туристов, а также профессионалов со всего света. Уже сейчас Саудовская Аравия и ОАЭ воплощают в жизнь многомиллиардные проекты, в том числе строительство промышленно-жилого комплекса «Экономический город короля Абдаллы» и Саудовской энергосистемы. Кроме того, страны — члены ССАГПЗ делают солидные финансовые вложения в развитых странах. В июне 2007 года нефтехимический концерн Saudi Basic Industries Corporation (SABIC) потратил $11,6 млрд на приобретение американской GE Plastics (штат Массачусетс). За год до этого он заплатил $700 млн за британскую Huntsman Petrochemicals. Осенью 2007-го государственная инвестиционная компания из Абу-Даби Mubadala Development Company купила пакеты­ акций фонда прямых инвестиций Carlyle Group и калифорнийского производителя чипов Advanced Micro Devices. А в июне 2008 года фонд национального благосостояния ОАЭ Abu Dhabi Investment Authority инвестировал $7,5 млрд в американскую Citigroup. Богатые страны Залива вкладывают беспрецедентно высокие суммы в Китае, Индии и африканских странах. Здесь они действуют куда более уверенно, чем их западные коллеги, — отчасти благодаря культурным связям и многочисленной диаспоре из этих стран, а отчасти потому, что ближневосточные инвесторы не так озабочены соблюдением норм демократии. Руководитель одной телекоммуникационной компании поделился с нами своим мнением: «Западные воротилы боятся иметь дело с развивающимися странами. Не зная, чего от них можно ожидать, они предпочитают держаться в стороне. Мы же спокойнее относимся к неопределенности и готовы рисковать». В нынешнюю эпоху стратегия большинства компаний и карьеры их руководителей определяются в странах Персидского залива, а вовсе не на Уолл-стрит, не на потребительском рынке США и не в лондонском Сити. И это только начало. Благодаря своей наступательной инвестиционной политике и открытости перед глобальным бизнесом регион как будто бы стал ближе к центру мировой финансовой системы. Разумеется, Нью-Йорк и Лондон по-прежнему остаются ключевыми узлами. Но все чаще финансисты с Уолл-стрит или из Сити приезжают, скажем, в Дубай или Джидду, чтобы встретиться с местными инвесторами и уговорить их спонсировать проект, спасти компанию от банкротства или помочь запустить бизнес в новой области, например в исламском банкинге. В результате меняется институциональное устройство стран Ближнего Востока и Африки. А в последующие десятилетия, по мере укрепления экономических и политических связей этих регионов с Китаем, Индией и прочими азиатскими государствами сдвиги в международной торговле и финансах станут системными. В этой статье мы расскажем о том, как изменится экономический ландшафт Запада, что будет происходить на развивающихся рынках и какая обстановка сложится в богатых странах Персидского залива. Перемены на Западе Страны ССАГПЗ воздействуют на экономику Запада трояким образом. Во-первых, своими доходами они финансируют огромный дефицит некоторых государств, в частности Соединенных Штатов. Во-вторых, все чаще участвуют в сделках слияний и поглощений, вкладывая крупный капитал в западные компании. И в-третьих, переманивают к себе талантли­вых управленцев со всего мира, ин­вес­тируя в разнообразный бизнес соб­ст­венных стран. Важный источник капитала. Доведя к 2007 году свой дефицит по текущим счетам до $738 млрд (по данным Бюро экономического анализа США), Соединенные Штаты стали крупнейшим в истории дебитором. Можно спорить о том, что привело к столь огромному долгу, но безусловно одно: чтобы обеспечить экономическую стабильность страны, торговый дефицит должен компенсироваться эквивалентным притоком капитала. Иностранные государства, особенно Япония и Китай, накопили ценные бумаги США в неимоверных количествах. Эти страны много потеряют, если доллар упадет, так что разумно предположить, что они заинтересованы в успехах американской экономики. То же самое можно сказать и о странах Персидского залива: они не просто так финансируют дефицит бюджета США. Следуя своей политической стратегии, Соединенные Штаты держат над этим регионом «зонтик безопасности», который защищает здешние режимы. С точки зрения экономики сильный доллар нужен, чтобы максимизировать покупательную способность заработанных на нефти денег. На них покупают товары и услуги в Китае и Японии: их импорт в страны Персидского залива стремительно растет как в абсолютном, так и в долевом выражении. Крупнейшим торговым партнером ССАГПЗ стал и Евросоюз. ­Парадоксально, но американских товаров страны ССАГПЗ покупают все меньше. Азия финансирует примерно половину дефицита США по текущим счетам, а доля стран — экспортеров нефти в чистом капитале, поступающем в эту страну, растет (см. врезку «Баланс по текущим операциям»). С 2002-го по 2006 год кумулятивный доход стран ССАГПЗ от экспорта нефти перевалил за $1,5 трлн, а в 2007-м их общее положительное сальдо достигло примерно $249 млрд, что позволяет им прямо или косвенно финансировать около четверти дефицита США. Маловероятно, что значение энергетических ресурсов стран Персидского залива снизится. В ближай­шее время мир по-прежнему будет покупать ископаемое топливо, независимо от того, что происходит в США с процентными ставками, ценами на жилье и балансами на кредитных карточках. И хотя ­сейчас все говорят об альтернативных источниках энергии, главными топливными ресурсами в следующие десятилетия останутся нефть, газ и уголь. Высокий спрос на углеводороды во всем мире будет увеличиваться и дальше параллельно с быстрым ростом экономик Китая, Индии и других развивающихся стран. Партнер и инвестор западных компаний. Раньше иностранным компаниям было совсем непросто инвестировать в американский бизнес. В предыдущую эпоху высокой нефтедолларовой ликвидности странам ССАГПЗ это тоже редко удавалось. Тогда экономика США буквально купалась в деньгах, и поэтому иностранцам, ищущим выгодных инвестиций, приходилось выстраиваться в очередь за местными венчурными и инвестиционными компаниями. Ясно, что самые лакомые куски им никогда не доставались. Сегодня ситуация совсем иная: страны Персидского залива снова вступили в полосу высокой ликвидности, а Америка из нее вышла. Активно скупая компании и активы, инвесторы из стран ССАГПЗ стали миноритариями многих западных компаний. К примеру, недавно свою новую инвестиционную стратегию ­продемонстрировал фонд Abu Dhabi Investment Authority (ADIA). Это один из старейших суверенных фондов в мире (ему более 30 лет), и, по оценкам, его активы достигают $900 млрд. Выполняя задачи государственного значения, фонд формирует портфель иностранных активов, который должен обеспечить финансовую безопасность будущих поколений граждан Абу-Даби. До недавних пор ADIA предпочитал оставаться в тени и ограничивал свою долю в акционерном капитале публичных компаний США до 4,9%, дабы не подпадать под требование обязательного раскрытия информации о держателях более чем пяти­процентных пакетов. Но в ноябре 2007-го он за $7,5 млрд купил пакет­ акций­ Citigroup, прогнувшейся под тяжестью потерь на ипотечных ценных бумагах. Благодаря этой сделке, которая продемонстрировала новую, более активную инвестиционную политику ADIA, этот крупнейший в мире институциональный инвестор попал на первые полосы газет. Не менее жадными до приобретения известных иностранных активов оказались и другие инвесторы из ССАГПЗ (см. врезку «Крупнейшие приобретения стран Персидского залива с 2004 года»). Все знают об их вложениях в нефтехимический сектор, но были и другие — в сфере культуры (Tussauds Group), финансов (Citigroup, HSBC), телекоммуникаций (Celtel Africa, Mobitel) и гостиничного бизнеса (Fairmont Hotels, Travelodge). Нельзя не упомянуть, что в целом США, конечно же, стали менее популярным местом для размещения неф­тяного капитала; частично виной тому ограничения, введенные здесь после 11 сентября 2001 года. Стоит вспомнить хотя бы, какой шум поднялся в феврале 2006 года вокруг попытки компании Dubai Ports из ОАЭ взять в свое управление шесть крупнейших портов США. Многие были обеспокоены, не подорвет ли это безопасность страны — Соединенные Штаты стали весьма настороженно относиться к деньгам из арабских государств, — и в результате сделка расстроилась. Но не все на Западе так подозрительны: европейцы, напротив, изо всех сил стараются получить кусок нефтедолларового пирога. Особенно рьяно обхаживала страны Персидского залива Великобритания, доказывая им, что деньги лучше всего пристроить в Лондоне. В итоге финансовые излишки региона все в больших масштабах вливаются в глобальную экономику, поддерживают международный фондовый рынок и превращаются в неиссякающий источник ликвидности — но день­ги идут через Европу, а не через США. Усиливается интеграция фондовых рынков стран ССАГПЗ и Европы; об этом свидетельствует тот факт, что размещаемые в Лондоне глобальные депозитарные расписки (GDR) становятся популярнее американских депозитарных расписок (ADR). За последние десять лет GDR выпустили многие компании из Бахрейна, Омана, Катара и ОАЭ. Охотники за головами. Для активного развития и инвестирования странам Персидского залива нужны люди с хорошим образованием и опытом, поэтому они будут искать сильных руководителей по всему миру и стараться переманить их к себе. Это усугубит нынешний дефицит управленческих кадров на глобальном рынке труда и приведет к росту зарплат управленцев вне зависимости от того, работают они в регионе или где-нибудь еще. Из 35 млн жителей этих государств более четверти — иностранцы. По большей части это разнорабочие на фабриках и помощники по хозяйству. Но теперь компании, уже представленные в регионе или только планирующие открыть здесь филиалы, вынуждены набирать за границей и профессионалов. Они ищут их не только в Соединенных Штатах и Европе: довольно активно идет «отлов» специалистов в соседних ближневосточных и североафриканских государствах, а также в Индии и Пакистане — эти «месторождения талантов» сейчас вовсю разрабатывают и западные рекрутеры. В регионе держат свои представительства многие мировые гиганты (например, Goldman Sachs и Morgan Stanley), да и местные фирмы переманивают влиятельных финансистов и консультантов с Уолл-стрит, соблазняя их нефтедолларовыми бонусами. Это поднимает планку для всех, так как международным корпорациям приходится предлагать сравнимые условия, дабы не потерять лучших сотрудников. В 2006 году средний уровень заработной платы в странах ССАГПЗ увеличился более чем на 9%, и наибольший рост был зафиксирован в «интеллектуальных» отраслях, таких как инжиниринг и финансы. Перемены в соседних странах Страны Персидского залива укрепляют деловые связи и расширя­ют сферу своих интересов на Ближнем Востоке и в Северной Аф­рике. Египет, Иордания, Марокко и Сирия — благоприятные ­объекты для инвестиций, точно так же, как Пакистан, Турция, Малайзия и другие государства Восточной Азии. И главная из последних тенденций такова: инвесторы из стран Персидского залива все больше поворачиваются лицом к Югу и Востоку, а не к Западу, как раньше. Они по-прежнему пристально следят за интересными западными активами, но уже понимают, что больше выгоды могут принести недорогие компании некоторых развивающихся стран. Пока прочие мировые игроки колеблются, стоит ли идти на новые рынки, страны ССАГПЗ без труда завладевают там целыми отраслями. В южном направлении. Возьмем для примера кувейтского оператора мобильной связи Zain (ранее — MTC Group). Учредителями этой компании, основанной в 1983 году, были правительство Кувейта и местные частные инвесторы. Последние пять лет расходы Zain стремительно растут: она уже выложила более $15 млрд за 20 компаний на Ближнем Востоке и в Африке. С 2003 года количество ее клиентов увеличилось с 600 тысяч до более чем 45 млн, а ее доходы в 2007-м составили $5,9 млрд. Важным событием было приобретение ею в мае 2005 года одного из ведущих операторов мобильной связи в Африке южнее Сахары Celtel International. Сейчас Zain числится среди самых влиятельных компаний отрасли африканского региона; она работает в 15 странах Африки и в семи — Ближнего Востока, стремясь войти в десятку крупнейших телекоммуникационных корпораций мира. Быстрой экспансии Zain способствовал доступ к льготному кредиту: проценты для нее были значительно ниже, чем для региональных конкурентов, — Orascom в Египте или MTN в Южной Африке. Крупнейший ­акционер Zain, который владеет 25% ее акций, — Kuwait Investment Authority. Активы этого суверенного фонда Кувейта составляют более $225 млрд. Многие западные операторы мобильной связи остерегаются выходить на рынки, столь непохожие на традиционные для них. Но руководителям Zain такая осторожность не свойственна, они считают свою компанию глобальной, но уверены, что в один прекрасный день она станет преимущественно африканской. Глядя, как Zain и южноафриканская MTN делят Черный континент, крупные западные игроки, такие как Vodafone, всполошились и стали примериваться к региону. В восточном направлении. Увеличивается поток капитала из стран ССАГПЗ в Китай и Индию. Недавно Китай (более половины нефти и газа он покупает на Ближнем Востоке) заключил ряд крупных сделок с этими странами. К примеру, ­Кувейт построит в провинции Гуандун нефте­перегонный завод стоимостью $5 млрд, а Саудов­ская Аравия на острове Хайнань — нефте­хранилище на 30 млн тонн сырца. Есть планы объединить усилия саудовской Aramco и китайской Sinopec, создав совместное предприятие, которое возьмется за строительство целой сети перерабатывающих заводов по всей в стране. Тем временем все большая часть мировой энергетики оказывается в руках госкомпаний — арабских, китайских и русских. Поскольку китайские фирмы активно развивают ин­фраструктуру по транспортировке нефти и все больше мировых ресурсов оказываются в руках госу­дарственных корпораций, значение западных гигантов (BP, Total и Exxon Mobil) снижается. Появляются новые игроки, за которыми стоят государственные структуры, при этом Запад продолжает зависеть от нефти, поставляемой всего из нескольких стран. Для достижения конкурентоспособности в энергетической отрасли все важнее становятся технологии. Но техническое превосходство нефтяных компаний Запада уже не столь непреодолимо. Вспомним хотя бы совместные нефтехимические проекты саудовской Aramco с американской Dow Chemical и японской Sumitomo. Тем временем развивается дву­стороннее сотрудничест­во между двумя регионами, обладающими излишками капитала, — Ближним Востоком и Китаем. Инвестиции в Китай и из Китая поступают в результате крупных сделок, за которыми, как правило, стоит правительство. Напротив, деловые связи Индии с Ближним Востоком устанавливаются главным образом на уровне рядовых бизнесменов: им способствуют представители многочисленной индийской диаспоры в странах Персидского залива (об этом можно почитать в недавно вышедшей книге Таруна Ханны «Billions of Entrepreneurs»). Трудно сказать, сколько точно выходцев из других государств находится в регионе: по оценкам, индийцев здесь более 4 млн, а в отдельных странах иммигранты из Индии и Пакистана составляют более 60% населения. Первопроходцы пополняли ряды гастарбайтеров или выполняли простую ­канцелярскую работу, но в последнее время тенденция переломилась: представители этих государств приходят как специалисты или руководители. Согласно недавнему отчету Резерв­ного банка Индии (RBI), индийцы, живущие за рубежом, в 2005—2006 фискальном году ­перевели на ­родину около $25 млрд, причем почти четверть этих денег поступила из стран Персидского залива. Эти средства составляют изрядную долю в общем притоке капитала в отдельные индийские штаты, где на отчисления от них создаются новые предприятия промышленной и социальной сферы­, такие как дома престарелых и школы. Показателен пример южноиндийского штата Керала с населением около 32 млн. Из-за высокого уровня безработицы каждый шестой кералец уезжает работать за границу, в основном (до 90%) — в страны Персидского залива. В 2007 году отправленные ими домой деньги составили 20% чистого дохода штата и серьезно улучшили условия жизни мест­ного населения. Крепкие связи, установившиеся через диаспору, позволили странам Персидского залива освоиться на Индийском субконтиненте. Перемены дома

Но все-таки наиболее значимые изменения происходят в самих странах ССАГПЗ. Можно было бы ожидать, что в условиях колоссального прироста капитала они расслабятся и будут жить на свои нефтедоллары, ни в чем себе не отказывая. Но это не так. Страны региона хотят стать общепризнанными центрами инноваций. Их внешнеторговый оборот растет. Между этими государствами возникла здоровая конкуренция: каждое хочет занять высокое место в мировом рейтинге по уровню развития логистики, туризма, здравоохранения, охраны окружающей среды, стать привлекательным для желающих приобрести недвижимость и т.д. Очень многое делается для модернизации инфраструктуры и финансовой системы. Создавать экономику мирового уровня. Посмотрим, сколь многого добилась инвестиционная компания Абу-Даби Mubadala Development всего за шесть лет. В марте 2007 года журнал Fortune написал, что столица ОАЭ «богаче всех городов мира». Богаче? Несомненно. А вот насколько она современна? У Абу-Даби есть масса атрибутов города XXI века. Но во многих смыслах это еще не супер­современная столица. С точки зрения ин­фраструктуры, системы образования и здравоохранения, инноваций она еще недотягивает до западного уровня. В Абу-Даби нет институтов, которые направляли бы работу в этих сферах. Важно и то, что граждане Абу-Даби в большинстве своем привыкли к патерналистской опеке государст­ва и до недавних пор вовсе не имели понятия о том, что значит быть предпринимателем и конкурировать на мировых рынках. Периоды спада цен на нефть многому научили правительство Абу-Даби, и теперь оно не хочет зависеть исключительно от непостоянного притока нефтедолларов. Прежде всего оно намерено, расширяя производ­ство и сферу услуг, создать развитую экономику, чтобы у людей была интересная работа и возможность роста. В Абу-Даби понимают, что они не смогут идти по пути Китая, Южной Кореи и других стран, которые пользуются дешевой рабочей силой. Это заняло бы слишком много времени и по­требовало бы слишком сильно изменить основные государственные институты. Надеяться на развитие предпринимательства снизу, как в Индии, Абу-Даби тоже не приходится, ведь здесь не так много квалифицированных кадров и вообще трудоспособного населения, как в индийских мегаполисах. Учитывая все это, в 2002 году президент ОАЭ шейх Халифа бен Заид аль-Нахайян своим декретом учредил государственную инвестиционную компанию Mubadala Development Company. В отличие от фонда ADIA, отвечающего за формирование финансового ­портфеля, миссия Mubadala — ни больше ни меньше, как превратить Абу-Даби в деловой центр Персидского залива, создавая бизнес в стратегических отраслях и работая с зарубежными партнерами. Абу-Даби делает ставку на международное сотрудничест­во — именно оно должно стать основой внутреннего развития страны. Это говорит о том, что лидеры стран Персидского залива, еще недавно поручавшие реше­ния об инвестициях западным банкам и топ-менеджерам, отказываются от прежней стратегии. Mubadala уже успела прославиться. В 2005 году она приобрела 5% Ferrari за $138 млн, а в 2007-м ее дочерняя компания Aldar Properties купила право построить в Абу-Даби Ferrariland — первый в мире тематический парк Ferrari. Mubadala продлила контракт с Ferrari и собирается в 2009 году провести у себя очередной этап Формулы-1. В Абу-Даби планируют по­строить филиалы музея Гуггенхайма и Лувра. Тем самым правительство активно создает эмирату репутацию культурного и туристического центра. Даже почтенная General Electric в июле 2008 года объявила о долгосрочном сотрудничестве с Mubadala: они учредили $8-миллиардное совместное предприятие. Проекты Mubadala по выходу на финансовые рынки еще только формируются, но уже ее первые шаги, вроде покупки в 2007 году 7,5% акций американского фонда прямых инвестиций Carlyle Group за $1,35 млрд, положили начало важному сотрудничеству. Другая важная для Mubadala отрасль — это медици­на. Абу-Даби традиционно посылает своих граждан лечиться за границу — в каждом году это обходится казне примерно в 1 млрд дирхамов ($2,7 млрд), из которых около 60% уходит не на лечение, а на дорожные расходы. Сейчас эмират хочет создать собст­венную первоклассную систему здравоохранения. Mubadala и здесь опередила всех: она уже ведет совместные проекты с Диабетическим центром Лондонского имперского колледжа и Кливлендской клиникой и учредила Центр спортивной и суставной медицины Абу-Даби. Главная цель этих инициатив — качественное медицин­ское обслуживание собст­венных граждан, но предполагается­, что в эмират будут приезжать и жители соседних стран, пока еще вынужденные лечиться в США или Европе. Что касается промышленности, то Mubadala и государственная корпорация Dubai Aluminum из Дубая основали совместное предприятие Emirates Aluminum (EMAL). В 2010 году заработает гигантский комбинат EMAL, который будет выплавлять 720 тысяч тонн алюминия в год, и Абу-Даби станет одним из ведущих производителей этого металла в мире (5% от мирового объема). Часть алюминия пойдет на экспорт, но в основном его будут использовать предприятия страны. Cейчас Mubadala ищет партнеров в Европе, чтобы наладить выпуск алюминиевой продукции высоких переделов: детали или даже элементы корпусов машин и самолетов. Mubadala уже владеет 17% акций ­голландской компании Dutch Spyker Cars, которая производит автомобили из алюминия, а также 35% итальян­ской Piaggio Aero, и таким образом обеспечивает своей стране выгодные позиции в нескольких важных отраслях. Mubadala хочет занять прочное положение сразу в нескольких высокотехнологичных отраслях. Началом стала покупка пакета акций AMD — номера два среди производителей компьютерных микропроцессоров в мире. А самый удивительный проект фонда и его отделения Abu Dhabi Future Energy Company — разработка технологий производства энергии за счет возобновляемых источников. Проект, названный Masdar Initiative, сейчас в самом разгаре. Предполагается создать исследовательский центр и университет, который установит тесные связи с Массачусетским технологическим институтом. Для развития альтернативной энергетики создают особую экономическую зону, где построят «город будущего» — без автомобилей и атмосферных выбросов. Лидеры Абу-Даби знают, что когда-нибудь либо нефть закончится, либо человечество откажется от ископаемого топлива. Но даже тогда Абу-Даби останется крупным игроком мировой экономики. Модель стратегического развития Mubadala активно перенимают и другие страны Персидского залива. Создать параллельный финансовый рынок. Не менее важная современная тенденция — нарастание всеобщего интереса к шариатским банкам, заметное далеко за пределами стран Персидского залива. Чтобы понять, насколько значимо это направление, нужно разбираться в ограничениях, которые накладывает ислам на финансовые операции. По существу, исламский банкинг тесно связан с религией и подчиняется ее запретам, в том числе «риба» (доход с капитала) и «гарар» (неоправданный риск). Чтобы следовать шариату, основным нормам ислама, правоверный мусульманин не должен совершать операции, связанные с риском, в какой-либо форме получать или выплачивать проценты, делать вложения в запрещенные, «греховные» сферы, такие как производство или продажа алкоголя, игорный бизнес и порнография. Религиозно-этические ограничения действовали на протяжении всей 1400-летней истории ислама, но только после нефтяного бума 1970-х возник большой спрос на соответствующие шариату банковские услуги: именно тогда окреп мусульманский рынок и на нем распространились «правильные» финансовые инструменты. Появился ряд исламских финансово-кредитных учреждений, в том числе Исламский банк развития (1975), Кувейтский финансовый дом (1977) и Исламский банк Иордании (1978). Отчасти из-за последовавшего после нефтяного бума снижения цен на нефть в 1980-е и 1990-е годы эти первые исламские банки не слишком преуспевали и не выходили за пределы своих стран. Сейчас исламский банкинг расцвел благодаря мощному потоку нефтедолларов и до кризиса рос на 15—20% в год. Сейчас действуют более 350 исламских банков примерно в 60 странах. По скромным подсчетам, в совокупности под их управлением находится активов более чем на $500 млрд. Хотя это всего лишь 1% мирового объема банковских активов (примерно такими ресурсами распоряжается, скажем, Wells Fargo, пятый банк США по размеру активов), темпы роста шариатских услуг, согласно отчету Всемирной конференции исламских банков за 2007 год, были самыми высокими в финансовой отрасли. По прогнозам, если они и дальше будут в таком же темпе привлекать средства более чем полутора миллиардов мусульман планеты, к 2010 году под их управлением окажется более триллиона долларов. Западные финансовые компании, например HSBC, BNP Paribas, Standard Chartered и Citigroup, уже почти десять лет успешно работают в странах Персидского залива и Азии, проводя не противоречащие шариату операции. Сейчас у них появились конкуренты в лице других тяжеловесов, вроде Morgan Stanley, Barclays Capital и Deutsche Bank, и менее крупных соперников вроде WestLB и ближневосточных банков. В странах Персидского залива финансистам есть где развернуться, а со временем денег здесь будет еще больше. Согласно недавнему докладу инвестиционного банка Goldman Sachs, в ближайшие 25 лет кумулятивный доход этих государств от добычи нефти и природного газа ­составит $4—5 трлн. Треть этих денег, по расчетам, будет вложена в исламские банковские продукты. Кроме того, обеспеченный высокой нефтяной прибылью бум недвижимости в регионе дает потрясающие возможности финансировать строительные и инфраструктурные проекты. Сейчас в странах ССАГПЗ возводятся объекты общей стоимостью свыше $2,7 трлн, в том числе «Экономический город короля Абдаллы», Саудовская энергосистема и центр туризма и отдыха Bawadi в Дубае. Перед шариатскими банками открываются головокружительные перспективы. Но не только мусульманские страны вроде Малайзии или Бахрейна (традиционные лидеры в сфере исламских финансов) стремятся стать мировыми цент­рами шариатских инвестиций. В надежде отщипнуть хотя бы малую толику от $200-миллиардных арабских фондов, которые сейчас хранятся в традиционных банках Швейцарии, в 2006 году в этой стране был учрежден частный исламский банк Faisal Private Bank, ставший первым шариатским финансовым учреждением в Европе. Через несколько месяцев, в марте 2007 года, в Великобритании получил лицензию и первый шариат­ский инвестбанк — European Islamic Investment Bank. Британское правительство к 2009 году планирует стать первым на Западе эмитентом исламских облигаций «сукук». Это очередной дальновидный шаг Лондона, который хотел бы видеть себя в роли главного на Западе центра исламских финансов. В Соединенных Штатах желание правительства ублажить инвесторов из стран Персидского залива не столь велико, но некоторые банки, например чикагский Devon Bank, понимают, что исламские финансы сулят массу возможностей. Главное отделение этого небольшого банка расположено в этнически пестром районе Чикаго, где представлены и многочисленные мусульманские диаспоры (главным образом, из Бангладеш, Индии и Пакстана). Наслушавшись жалоб своих клиентов-мусульман на то, что обычные банковские продукты и услуги не отвечают их религиозным нормам, в 2003 году банк стал предоставлять местным мусульманам исламские ипотечные кредиты. Дело пошло, информация об услуге передавалась из уст в уста, и вскоре в Devon хлынули мусульмане всей страны. Devon прореагировал на возросший спрос: охватил своей программой 36 из 50 штатов, и теперь исламские ипотечные кредиты составляют более 75% от всех ипотечных кредитов банка. В 2001 году американский гигант ипотечного кредитования Freddie Mac через четыре региональных банка, в том числе Devon, также вышел на рынок исламских кредитов. Тем не менее объем сделок остался очень небольшим: в 2007-м компания приобрела закладные по исламским кредитам на сумму всего $250 млн. В общем и целом отрасль исламских финансов в США пока недостаточно развита, особенно по сравнению с Лондоном и Куала-Лумпур, финансовыми центрами, которые весьма активно работают на этом направлении и пользуются государственной поддержкой. Хотя это отставание в ближайшем будущем не предвещает серьезных негативных последствий для финансовых рынков США, позже оно может обернуться весьма значимыми потерями, ведь спрос на подобные услуги возрастет, когда вновь увеличатся нефтяные капиталы стран Персидского залива.

• • •

На Западе преобладает узкий взгляд на то, как накопленные излишки нефтедолларов отразились на общей экономической ­ситуации. К примеру, СМИ, анализируя по­следствия периода дорогой нефти, в основном писали о том, как это увеличило расходы бедных энергетическими ресурсами стран, таких как Китай и Индия, которые в ответ повышали цены на свою продукцию. Если же и обсуждается, куда идут нефтедоллары, вспоминают лишь о том, что могущественные­ суверенные фонды стран Персидского залива выступают в роли спасителей испытывающих затруднения американских банков и инвестиционных компаний.

Мы полагаем, что это далеко не самые важные из всех последствий роста нефтяного капитала. Страны Персидского залива стремятся изменить деловые отношения с соседними странами и пересмотреть свои интересы на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Развивать бизнес в этом регионе для них важнее, чем выручать из беды Запад. Но у них есть и более масштабные цели: создать у себя мощную современную инфраструктуру и укрепить государственные институты.

Главное для западных руководителей — осознать происходящую сейчас трансформацию мировой экономической системы: их потенциальными партнерами и конкурентами все чаще будут фирмы из стран Персидского залива; оттуда же следует ожидать и потока капиталов. Первоклассные профессионалы найдут свой путь в этот регион — он будет привлекать их головокружительными карьерными возможностями и еще более головокружительными зарплатами.

Регион Персидского залива богат не только нефтью. У стран ССАГПЗ амбициозные планы — ни больше ни меньше как стать важным центром мировой финансовой системы, и они вполне обеспечены специалистами и капиталом, чтобы упорно идти к этой цели. И нельзя не обращать на них внимания.

Один из путей влияния на мировой капитал — значительные финансовые инвестиции в компании

из развивающихся и развитых стран. Здесь мы перечисляем сделки стоимостью не меньше $1 млрд.