Дмитрий Зимин: «Власть надо не любить,
а контролировать»

Ушел из жизни основатель оператора сотовой связи «Вымпелком» и фонда «Династия» Дмитрий Зимин. Дмитрий Борисович был первопроходцем во многих начинаниях как в бизнесе, так и в просветительской деятельности. «Он ушел в полном сознании, умиротворенно, немного грустя о нас и о жизни, но все-таки с облегчением — последние месяцы он тяжело болел», — написал на своей странице в Facebook* сын Зимина Борис. Отдавая дань памяти Дмитрию Борисовичу, мы публикуем фрагменты из интервью renchen.ru о бизнесе и филантропии, которое он дал нам несколько лет назад.

И бизнес, и просветительство — это творчество. Бизнес — своего рода увлечение работой над созданием, производством и продажей продуктов и услуг, на которые есть платежеспособный спрос. Особенно интересно и азартно, если для того, чтобы заработать деньги, ты придумал и вывел на рынок что-то новое и спрос еще надо сформировать. Просветительство ­­— частный случай филантропии. А филантропия — это тоже увлечение, но не зарабатыванием, а тратой заработанных денег. Филантроп создает интересные ему и социально значимые товары и услуги, только ему никто за это не платит. Также — а может, и в первую очередь — он может направить средства на поддержку определенных групп — например, студентов или ученых-физиков. Бизнес ­— дело молодых. Филантропия — дело, на мой взгляд, не слишком молодых. И то и другое доставляло мне удовольствие в разные периоды жизни. Есть что-то общее в удовольствии от зарабатывания и от траты денег.

Человек выбирает то, что ему нравится. Иногда складывается так, что ему нравится нечто общественно полезное. Это мой случай: мне интересны достижения науки, драматические повороты в судьбах открытий, идей и тех, кто их выдвинул. С детства я был окружен научно-популярной литературой. И сейчас это один из моих любимых жанров. Но радость не бывает полной, если ею не с кем поделиться. Такова природа человека. Что-то поражает нас: красота леса, рассвет или новая хорошая книга — и сразу хочется вскрикнуть: «Вы это видели?», «Вы это читали?» Потребность разделить с кем-то свою радость — один из стимулов любой творческой деятельности, в том числе и просветительства.

Может быть, меня к просветительству подталкивает еще и знание последствий трагических эпизодов нашей истории. У поэта Игоря Кохановского, одноклассника и друга Владимира Высоцкого, есть такие строки:

«Держава, обессиленная в пытках,

Еще не знала о потерях сущих,

Не знала, что количество убитых

Откликнется ей качеством живущих».

Беспокойство о качестве живущих в нашей стране — это тоже стимул.

В 2001 году, сразу после ухода в отставку с поста президента «Вымпелкома» и продажи своих акций, я на полученные деньги начал создавать фонд «Династия», который, как было потом сказано в ряде публикаций, оказался одним из первых в постсоветской России «некоммерческим семейным фондом социальных инвестиций». Первой программой фонда были гранты и стипендии для студентов и молодых ученых-физиков. В те годы отечественная наука была на грани голодной смерти. На нищенскую жизнь тех, кто ей себя посвятил, было больно смотреть. А к естественным наукам, и в первую очередь к физике, я со школьных лет относился с большим пиететом. Почти все свои деньги (90%) я в 2007 или 2008 году передал в траст — финансовую структуру, похожую на эндаумент, целевой капитал. Таких финансовых структур тогда в России не было, а на Западе они существуют почти при каждом университете. Между прочим, тратить деньги на благотворительность как-то проще, когда они уже не твои.

В июле 2008 года нобелевский лауреат, один из первооткрывателей ДНК Джеймс Уотсон, по приглашению «Династии» прочитал лекцию в Доме ученых на Пречистенке. Я не был на этой лекции и дальнейшее рассказываю со слов сотрудников фонда. Дом не смог вместить всех желающих, и поэтому был вывешен внешний динамик, а комендант запер входную дверь. Опоздавший Сергей Петрович Капица рвался, рвался и, наконец, эту дверь сломал. Счет на починку двери был выставлен «Династии» и безропотно оплачен.

Не помню, в каком году, но когда я еще катался на горных лыжах, будучи в Альпах, я захотел попасть на экскурсию на адронный коллайдер, который находился на предпусковом этапе. Не помню, кто заказал экскурсию, но неожиданно для меня нас очень тепло встретила группа работающих там физиков из России, многие из которых оказались стипендиатами или грантополучателями фонда «Династия». Незабываемая экскурсия!

В апреле 2015 года министр просвещения Дмитрий Ливанов вручал премии «За верность науке». В начале церемонии была объявлена специальная номинация для меня «За поддержку науки». Колонный зал, где все происходило, встретил это известие овацией. Я был растроган.

А всего через месяц фонд «Династия» объявили иностранным ­агентом. А потом нас еще и оштрафовали, кажется, на 200 тыс. рублей. Бороться за право давать свои деньги на благотворительность в России мы не стали, а начали готовить фонд к закрытию. И закрыли в конце концов.

Понятие «социальная ответственность» я не очень понимаю. Мне кажется, что его часто используют как плохой синоним благотворительности. Есть ли социальная ответственность у папы с мамой, которые растят детей? Вряд ли они это так называют — просто делают свое дело как хорошие родители. Почему мало говорят о социальной ответственности родителей, школы, института? Что такое вообще «социально ответственный бизнес»?

В моей рабочей жизни было несколько счастливых периодов, которые хочется вспоминать. Первый по хронологии — занятие наукой. После окончания МАИ в 1957 году я волею судеб оказался на кафедре профессора Михаила Самойловича Неймана, работал около 7 лет инженером-исследователем в его проблемной лаборатории над созданием сканирующих антенн. Тема была новой и, значит, интересной, а сама атмосфера лаборатории и общение с моим научным руководителем, профессором Львом Николаевичем Дерюгиным, доставляли мне наслаждение. Там же я защитил кандидатскую диссертацию. Затем 30 лет в Радиотехническом институте. Теперь это РТИ им. Минца. А в середине 1960-х со мной, молодым кандидатом технических наук, побеседовал перед приемом на работу старшим научным сотрудником лично директор института академик Александр Львович Минц. Он же вскоре назначил меня начальником лаборатории. В моей лаборатории, которая затем переросла в отдел, разрабатывали приемную антенную систему крупнейшего отечественного радиолокатора. Он, кстати, действует и сейчас. Нам приходилось решать много интересных научных и инженерных задач, но главное, на что уходили годы, — это бесконечные согласования, невероятнейший формализм, необходимость получать десятки подписей иногда совершенно несведущих людей по поводу всякой чепухи. Эффективность работы была низкой. Если бы мы делали сотовую связь в таких же условиях, ее не было бы еще много лет. В советских КБ и НИИ было много интересного, но когда я вырвался оттуда, то вспоминал всю советскую систему организации работ с ужасом.

Десять лет в «Вымпелкоме» — счастливейшие в моей жизни. Сладостная каторга с утра до ночи, ответственность за компанию, ее сотрудников, тысячи, а затем и миллионы клиентов, акционеры. Но это ответственность свободного человека. Ее особенно ценишь после работы в оборонке, где каждый шаг надо согласовывать с заказчиком, службой режима и массой контролеров. В лицензируемом бизнесе — сотовой связи — их тоже со временем стало хватать. На старте же своего дела ты вольная птица, все в твоих руках, все невероятно увлекательно. Тогда ведь люди и поверить не могли, что можно будет носить телефон с собой, многие еще мечтали о стационарном телефоне в своей квартире. Вытащить на улице телефон из кармана и, никого не спрашивая, ничего заранее не заказывая, позвонить куда угодно, казалось невероятным. Это было одной из вершин моей деятельности. В самом начале я лично ездил договариваться об установке базовых станций и антенн на высоких зданиях. Кстати, аппаратуру американской фирмы Plexsys наша первая в стране сотовая сеть установила в 1992 году в высотке МИДа на Смоленской площади. Там же нам удалось договориться о покупке небольшой номерной емкости и подключении к мидовской АТС с номерами 244 Московской городской телефонной сети. Это и были первые номера «Билайна». Более того, там же, в МИДе, удалось подключиться к международной АТС компании «Комбеллга» и обеспечить телефонный выход за рубеж.

Осталось несколько человек, которые, читая эти строки, будут, как и я, вытирать слезы умиления. Для них я это и говорю. А для всех остальных совет: умейте договариваться, ребята. Без этого бизнес сделать невозможно. Потом были разные события, многие из которых я описал в своей книге «От 2 до 72».

Интереснее всегда с образованными, умными, порядочными, интересными людьми. Их всегда немного, но они, как и мерзавцы, встречались мне на всех этапах моей жизни. Поправлюсь: в последние годы о мерзавцах слышу много, но, к счастью, не встречаю.

Я позволю себе сказать о некотором беспокойстве за судьбу всей человеческой цивилизации. В публичном пространстве это как-то уместнее, чем говорить о беспокойстве за судьбу моих внуков. Сейчас в мире существует чуть менее двухсот государств, часть из которых обладает ядерным оружием. Представьте себе, что в этих странах живут патриоты, самозабвенно любящие свои государства и ненавидящие соседей. Такой мир неустойчив и очень опасен. Особую опасность представляют авторитарные ядерные государства с имперской наследственностью. И потому основная задача образованных людей, интеллигенции в нашей стране — просвещение общества, воспитание, которое позволит пробудить в каждом человеке чувство любви не только к отечеству, но и к человечеству. Я понимаю, что это мало реально. Но тогда мало реально и длительное существование нашей цивилизации.

И еще. Любовь к отечеству совсем не то же, что любовь к государству, к власти. Власть надо не любить, а контролировать. Любовь к власти — это извращение. Лев Толстой считал такой вид патриотизма рабством. А что меня радует? Все остальное.

Полную версию интервью с Дмитрием Зиминым можно прочитать здесь

* принадлежит Meta, которая признана в России экстремистской и запрещена