Ирина Ясина: «Борьба за права одних — это борьба за
права всех»

В 35 лет, узнав о страшном диагнозе, вскоре лишившем ее возможности ходить, экономист, журналист, правозащитник Ирина Ясина не только не отчаялась и не сбавила стремительный темп жизни, но и протянула руку помощи другим: больным, инвалидам, бесправным. 

HBR — Россия: Вы защищаете права инвалидов и боретесь за гражданское общество. Какое из этих дел вы назвали бы своим делом жизни?

Ясина: Это взаимосвязанные вещи. Борьба за права одних — это борьба за права всех: и оппозиции, и атеистов, и секс-меньшинств, — потому что все мы равны. Сейчас мы проходим этап развития, на котором США были в 1960–1970-е годы. Мы опаздываем, но развиваемся так же. Недавно Россия ратифицировала ООНовскую конвенцию о правах инвалидов. Теперь мы обязаны привести национальное законодательство в соответствие с мировыми стандартами.

Каковы эти стандарты?

Главное — равные права. Мы должны научиться судить виновных за то, что инвалид не смог куда-то войти, за то, что его не взяли на работу по причине инвалидности. Пока у нас нет ни штрафов, ни наказаний за дискриминацию. Хотя постепенно городская среда становится более приспособленной для инвалидов.

Но мы по-прежнему не видим инвалидов на улицах.

У инвалидов должна быть цель — ради чего выходить из дома: учеба, работа, друзья. Начинать нужно с образования: дети с ­сохранным интеллектом должны учиться в обычных школах и вузах. Они должны мечтать о великих достижениях и иметь на них шанс. Инвалиды и их родители не борются за свои права. Они не верят, что наша страна заметит конкретного человека и начнет его уважать.

Как вернуть эту веру?

Только демонстрируя положительные ­примеры. Должна измениться парадигма развития страны. Мы живем по принципу «бабы еще нарожают». Но эта концепция давно не действует: сегодня в семьях всего по 1–2 ребенка. Этих детей надо любить, уважать, давать им шанс. И надо уважать себя: человек, уважающий себя, требует соблюдения своих прав.

Мы отвыкли требовать и просить о помощи.

Надо перестраиваться. Модернизация — это не новые станки, а мозг. Просить о помощи не унизительно, наоборот — тот, кто оказывает помощь, получает большее удовольствие. Если бы мы сразу обратились за помощью к Норвегии, 118 парней с подлодки «Курск» были бы живы. Для нас человеческая жизнь — ничто; просить о помощи — ниже нашего достоинства. А в чем достоинство? Мы путаем слова «страх» и «уважение». Я бы предпочла, чтобы Россию уважали, а не боялись.

Почему вы вышли из Совета по правам ­человека? 

В знак протеста против фальсификации выбо­ров. Быть в Cовете по правам человека при президенте, которому плевать на права чело­века, неправильно. Мне было важно показать: постом, должностью дорожить не надо! Намного важнее свое честное имя. В нашей стране нет ни полиции, ни суда, ни парламента: нас ни­что не защитит, кроме нашего честного имени.

Какова роль элиты в нашем обществе?

Элита — это те, кому дано больше, чем обыкновенному человеку. С них много и спрашивается. Элита должна подавать пример, уметь сказать: «я не согласен». Людмила Улицкая, глубоко верующая христианка, сидела на процессе Pussy Riot и поддерживала их. Она не побоялась выразить свое отношение. Разговоры на кухнях ни к чему не приведут — все должно быть названо своими именами. Роль элиты еще и в том, чтобы создавать правильную моду. Удалось ведь создать моду на благотворительность. Сегодня надо создавать моду на взаимодейст­вие, на доверие к людям. Без этого ничего не изменить.