renchen.ru
«История ничему не учит, но утешает в невзгодах»
Анна Натитник
Во время кризиса люди обращаются к прошлому — за утешением, вдохновением, идеями. Нам кажется: изучив историю, проследив параллели, мы лучше поймем настоящее и предскажем будущее. Действительно ли это так? Может ли история стать основой для планирования будущего? Об этом — а также об исторических романах, работе учителя истории и отношениях со временем рассказывает писатель, сценарист, кандидат исторических наук Леонид Юзефович.
renchen.ru: События, свидетелями которых мы стали в прошлом году, вызвали к жизни массу прогнозов. Как вы — как историк — относитесь к попыткам просчитать будущее?
Юзефович: Социально-политические прогнозы не действуют на коротких отрезках времени. Предсказания обычно не сбываются или сбываются в пределах вероятностной допустимости. Сломанные часы дважды в сутки тоже показывают правильное время. Известные в прошлом и якобы оправдавшиеся предсказания обычно сочиняются задним числом. Скажем, после того как польский король Ян Собеский разгромил турок под Веной в 1683 году, появилось множество будто бы старинных пророчеств, предсказавших ему эту победу. Иногда прогнозы сами по себе делались орудием политической борьбы. В начале ХХ века, когда Монголия входила в состав Китая, в Пекине были недовольны независимостью монгольских буддийских первосвященников. Чтобы упразднить сам институт ургинских хутухт, китайцы придумали якобы древнее предсказание о том, что нынешний хутухта, Богдо-гэген VIII, будет последним перерождением почитаемого тибетского мудреца и отшельника Таранатхи.
Можно ли извлечь уроки из событий прошлого?
Теоретически — да, но человек устроен таким образом, что уроков из истории он не извлекает. В истории легко найти множество эпизодов, способных нас от чего-то предостеречь или послужить нам примером, но поступим мы все равно так, словно ничего не знаем о прошлом. Чужой опыт не учит. Нам всегда кажется, что обстоятельства изменились и в нашем случае все пойдет не так, как шло раньше. Вероятно, перед тем как члены Политбюро ЦК КПСС в 1979 году приняли решение о вводе войск в Афганистан, их проинформировали, что все англо-афганские войны были для Великобритании неудачны, но это знание не остановило советских руководителей. Как и британских генералов, которых тоже, надо думать, предупреждали, что с афганцами лучше не связываться. Немецкий историк и писатель Себастьян Хаффнер говорил: «На вопрос о будущем история дает один ответ: будет так же, как всегда, но иначе».
История ничему не учит, но утешает в невзгодах. Взгляд на звездное небо, на сверкающую бездну у нас над головой напоминает о нашей малости — и, значит, о незначительности наших проблем по сравнению с величием мироздания, частью которого мы являемся. Примерно то же и с историей. Она так же велика, так же бездонна и тоже может служить утешением. В ней всегда найдутся ситуации, похожие на те, которые переживаем мы сами. Сильнее всего нас страшит то, чему нет аналогий.
Если аналогия все же есть, можно ли, проведя ее, увидеть возможную траекторию развития событий в будущем?
Можно, наверное, но в таком приближении, которое не принесет практической пользы. Например, мы знаем, что государства и культуры не вечны, но их век многократно превышает человеческий. Можем ли мы плодотворно использовать знание о том, что через миллионы лет солнце погаснет? Стоит ли размышлять на такие темы? Думаю, стоит, но при этом надо отдавать себе отчет в том, что подобные размышления — просто умственная гимнастика. А делать предсказания типа «это правительство падет», а «этот человек умрет» — бессмысленно. Мы это и так знаем. Нам важны сроки и подробности, а они надежно скрыты завесой будущего.
В определенные моменты история неожиданно делает кульбиты и привычный ход вещей нарушается. Может ли изучение истории подготовить нас к таким переменам и показать, что к ним приводит?
Чтобы понять, что ход вещей нарушен, нужно понимать законы этого «хода». А мне кажется, что все попытки историков и философов выстроить жесткую схему исторического процесса потерпели фиаско. Можно предположить, что в общих чертах события будут развиваться по сценарию, имевшему место в прошлом, но детали предсказать невозможно. А Бог (или дьявол), как известно, в деталях. В кино есть литературный сценарий и есть написанный на его основе, но иногда очень далеко от него отступающий сценарий режиссерский. По нему и снимается фильм. Сценарий исторических событий нам никогда не будет известен. Сейчас говорят, что Версальский мир 1918 года сделал Вторую мировую войну неизбежной: дескать, об этом уже тогда предупреждали умные люди. Да, но по этому сценарию был снят такой фильм, о котором никто из предсказателей не мог и помыслить. Слишком много сошлось случайностей, чтобы кто-то способен был предвидеть, что война примет такие формы. Многие эпохи социальной турбулентности заканчиваются диктатурами, но диктаторы бывают настолько разными, что знание о возможном их появлении мало что нам дает.
Позволяют ли исторические произведения понять настоящее?
Да, потому что настоящее неотделимо от прошлого. Нет такой современности, в которой не присутствовала бы история. Попробуйте разделить годовые кольца в стволе дерева. Прошлое может многое сказать о настоящем, потому что в нем яснее проступает вечное. Давно минувшая жизнь кажется очищенной, проблемы — не погруженными в быт, в повседневность. Это позволяет лучше разглядеть многие вещи, важные и для нас сегодняшних.
Какое влияние исторические романы оказывают на человека?
Они, как путешествия, расширяют кругозор, дают чувство относительности времени и места, в которых мы живем. Изучать по ним историю — напрасный труд, но они позволяют человеку ощутить себя не центром вселенной, а ее частицей.
Что такое, с вашей точки зрения, хороший исторический роман?
Такой, автор которого пробуждает в читателе интерес к истории, но не пытается уверить его, что написанная им книга точно воссоздает прошлое. В возможность такой реконструкции я не верю.
В своих произведениях вы стараетесь описывать исторические события как можно точнее или подстраиваете их под художественные нужды?
В разных случаях по-разному. Единого правила у меня нет. В «Филэллине» я допускаю некоторые вольности, но так, чтобы меня нельзя было уличить во лжи. Хотя какие-то неточности всегда есть и будут. Иногда, чтобы чувствовать себя свободнее, я просто меняю одну букву в фамилии исторического персонажа. Те, кто ориентируется в материале, поймут, о ком речь, но упрекнуть меня ни в чем не смогут.
Сегодня многие получают представление о ходе истории по книгам, фильмам, сериалам. Чувствуете ли вы ответственность за то, как вы изображаете прошлое?
Конечно, чувствую, но любая книга слабее действует на наше восприятие, чем зрительные образы. Ивана Грозного и Александра Невского в знаменитых фильмах Эйзенштейна играл великолепный Николай Черкасов — и теперь все мы, я в том числе, представляем себе Грозного и Невского в образе этого актера. Бороться с этим невозможно и, наверное, не нужно.
