Интернет делает
нас умнее?

Докторант Йельского университета Мэтью Фишер и его коллеги Мэриел Годду и Фрэнк Кейл задали людям серию обманчиво простых вопросов. Они затрагивали темы, которые обычно кажутся понятными, но на самом деле ставят в тупик: например, причины возникновения фаз Луны и процесс изготовления стекла. Одним испытуемым разрешили подсмотреть ответы в интернете, другим — нет. Затем всем задали вторую серию вопросов на другие темы. Участники, которым поз­волили пользоваться интернетом, заметно переоценили свою способность верно ответить на новые вопросы.

Делает ли нас интернет излишне самоуверен­ными? Неужели мы не можем провести грань между тем, что хранится в нашей памяти и в интернете?

Фишер: Мы внимательно изучили, может ли доступ к интернету — этой громадной базе данных — вызвать иллюзию всезнайства. Даже если люди не находили в сети правильного ответа на вопросы из первой серии, они уверенно утверждали, что смогут ответить на последующие вопросы из другой области.

А вдруг они действительно знали ответы на вторую серию вопросов?

Распределение людей по группам было случайным, так что это маловероятно. Все потенциальные различия между участниками, например объем их знаний, таким образом сглаживались. По­этому единственное, что их действительно отличало друг от друга, — доступ к интернету во время работы над первыми вопросами.

В общем, все логично. Если я знаю, что моя машина обслуживается у механика, я буду более уверен в том, что она не сломается.

Здесь иная ситуация. Люди, рывшиеся в сети, выказывали большую уверенность не в том, что они смогут найти верные ответы, а в том, что знают их — что эта информация уже у них в голове. Как если бы доступ к услугам механика убеждал нас в том, что мы сами умеем ремонтировать автомобиль.

Как вы поняли, что люди думали, что уже обладают нужной информацией? Может, они считали, что им снова разрешат подсмотреть?

В ходе одного эксперимента мы просто поинтересовались у них, насколько хорошо они могли бы объяснить свои ответы без использования внешних источников информации. В ходе другого, не спрашивая их об уверенности в себе, мы сказали, что мозг людей, дающих правильные ответы, более активен. Затем, не требуя оценить степень уверенности по какой-либо шкале, показали им ряд снимков мозга с разным уровнем активности и попросили указать, какой из них соответствует работе их мозга при ответе на вопрос. Люди, имевшие доступ к интернету, упорно указывали на изображения с большей активностью.

Хитро.

Да, думаю, это наше изобретение.

И каков же механизм всего этого?

Существует множество исследований транзакционной памяти у партнеров. Представьте себе пожилую пару, вспоминающую свое первое свидание. По отдельности супруги мало что помнят, но сложив свои воспоминания, они создадут картину, которая будет больше суммы вкладов каждого их них. Похоже, что таким партнером по транзакционной памяти может стать компьютер. Человек плюс поисковая машина — это больше, чем человек и поисковая машина по отдельности. Но нам-то кажется, что мы все делаем сами. К тому же поиск в сети почти не требует усилий и практически всегда доступен. Благодаря ему мы не ощущаем своего невежества. Мы настолько плотно «подсели» на него, что путаем доступ к знаниям с обладанием ими. Интернет стал частью нас самих. Это своего рода «когнитивный протез».

Так ли плох этот протез? Это как бионическая рука — очень продвинутая вещь!

Но что происходит, если он не работает? Если мы не можем получить доступ к знаниям? Представители некоторых профессий должны обладать истинно глубокими познаниями, а не ­ложным ощущением всезнайства. Скажем, хирурги. Как минимум, надо выстроить наш мир так, чтобы, если уж эти люди опираются на интернет, он хотя бы не отрубался. Конечно, у сети есть неоспоримые преимущества. Мы просто полагаем, что у людей сдвигается баланс между самостоятельным изучением мира и хранением информации о нем вне собственного мозга. Чем больше мы используем интернет, тем сложнее понять, что же мы на самом деле знаем, в том числе насколько здраво мы оцениваем самих себя.

Как люди реагировали на результаты ваших изысканий?

Более бурно, чем я ожидал. Осталось так мало мест без доступа к интернету, что без него мы уже как без рук. В самолете или во время личного общения, когда невежливо пользоваться мобильными устройствами, нам чего-то не хватает. Мы вдруг чувствуем себя не такими уж умными. Но на самом деле мы и не были умными — мы просто поверили: если мы можем найти ответ, то, по сути, мы его уже знаем.

То есть интернет заставляет нас ощущать себя всезнайками? Но это я и так знал!

Психологи уже изучили феномен ­высказываний типа «Я всегда это знал». Когда некто авторитетный объясняет что-нибудь дилетанту, тот чаще всего отвечает: «Это же очевидно!» или «Да-да, я так и думал». Поэтому у психологов есть типичный прием — они объявляют людям результаты, прямо противоположные истинным. И люди говорят: «Ну да, все логично». Я мог бы сыграть с вами в эту игру и заявить: «Мы обнаружили, что при использовании интернета человек начинает считать себя глупее, ведь его знания по сравнению с всемирной паутиной ничтожны». И вы бы ответили: «Ну еще бы, конечно».

Постойте, а как я пойму, что вы так не поступили? Каковы же результаты на самом деле?

Перед вами данные исследования.

Почему вы заинтересовались именно этой темой?

Это был любопытный практический способ изучить тему, которая меня очень волнует: метакогнитивные знания, то есть способность человека оценить, насколько хорошо он может объяснить явления окружающего мира. Эмоциональная вовлеченность порождает иллюзию знания. Это часто происходит в политике: нам начинает казаться, что мы лучше, чем на самом деле, понимаем чью-либо аргументацию. Наши исследования показали, что, когда студентов просят оценить свои знания по конкретным темам, наименее точными оказываются их оценки, касающиеся профильных предметов. Если мы чем-то увлечены, нам приятно думать, что мы знаем об этом намного больше, чем в действительности.

В интервью я точно разбираюсь лучше многих!

Не сомневаюсь, что вам так и кажется.