Хотите быть счастливым, носите
удобную обувь…

Дэвид Гилберт, профессор психологии из Гарварда, получил известность благодаря своей изданной в 2006 году книге «Stumbling on Happiness» («Спотыкаясь о счастье»).В ней помимо прочего говорится о том, что все мы ошибаемся, представляя себе, что может принести нам счастье и насколько мы будем счастливы (или несчастны). В интервью, которое Гилберт дал редактору HBR Гардинеру Морсу, он рассказывает об исследованиях проблемы счастья и размышляет о самом этом феномене.

HBR: Наука последние 20 лет серьезно занимается темой счастья. Почему?

Гилберт: Разобраться с одним из тех вопросов, над которыми человечество бьется веками: «Что такое счастье?», может помочь нам теперь наука, один из новейших способов получения ответов. А ведь еще недавно считалось, что в счастье больше всего смыслят философы и поэты. Психологов всегда занимали эмоции, и особенно они продвинулись в своих исследованиях за последние двадцать лет, а счастье оказалось в числе эмоций, которые изучались более всего. Недавно к психологам присоединились экономисты и нейробиологи. У этих наук хоть и разные, но пересекающиеся интересы. Психологи хотят понять, что люди чувствуют, экономисты — чем дорожат и что ценят, нейробиологи — что происходит в нашем мозгу, когда мы получаем вознаграждение. И когда три дисциплины взялись за одну тему, они быстро поставили ее на научные рельсы. Статьи о счастье публикуются в Science, ученые, изучающие феномен счастья, получают Нобелевские премии, а правительст­вам не терпится узнать, как измерить и повысить уровень счастья своих граждан.

Как можно измерить счастье: это же дело очень субъективное?

Измерять субъективные ощущения куда проще, чем вы думаете. То же самое делает окулист, подбирая вам очки. Он подносит к вашему глазу линзу и спрашивает про ваши ощущения, потом — вторую, третью. Ваши ответы — это данные, от которых он отталкивается. Он подвергает их научному анализу и находит максимально подходящие для вас линзы — все на основе ваших высказываний о ваших субъективных впечатлениях. Когда люди говорят о том, что они чувст­вуют, можно настроиться на их волну и увидеть мир их глазами. Нам трудно оценить, насколько мы были счастливы вчера или будем счастливы завтра, но мы можем описать свое состояние в тот момент, когда нас об этом спрашивают. «Как вы?» — это, наверное, самый часто задаваемый вопрос, и он никого не ставит в тупик. Измерять уровень счастья можно по-разному. Например, спрашивая людей, насколько они счаст­ливы в данную минуту, и предлагая им оценить свои ощущения по некоей шкале. Или методом ядерного магнитного резонанса измеряя мозговой кровоток, а ­электромиографии — ­активность лицевых «мышц улыбки». Но обычно корреляция между этими показателями очень высока, поэтому простые и дешевые методы оценки кажутся мне не менее надежными, чем сложные и дорогостоящие.

Но разве сама шкала не субъективна? Ваши пять баллов могут быть моими шестью.

Представьте себе, что аптека продала партию дешевых термометров с плохо градуированной шкалой. У людей с нормальной температурой они показывают выше или ниже 36,6 °С, а у двух человек с одинаковой температурой — разную. Из-за этого здоровые могли пойти к врачу, а заболевшие — нет. Дефектные термометры могут создавать проблемы, но не всегда. Если бы я по­звал к себе в лабораторию сто человек, заразил половину из них гриппом и через неделю измерил их температуру такими градусниками, то средняя температура заболевших почти наверняка была бы выше средней температуры здоровых. Одни градусники завышали бы температуру, другие — занижали, но если бы я измерял температуру большого количества людей, то неточности свели бы друг друга на нет. Для больших групп людей годятся и плохие термометры. Шкала оценок — как неисправный градусник. Она не годится для некоторых измерений (если, допустим, надо точно сказать, насколько счастлив был Джон 3 июля 2010 года в 10:42), но идеально подходит для оценок, важных для большинства психологов.

И что обнаружили «счастьеведы»?

В основном исследования подтверждают то, что мы и так думали. Скажем, что люди, переживающие удачный роман, счастливее тех, у кого его нет. Здоровые счастливее больных. Богатые счастливее бедных. И так далее. Но были и сюрпризы. Например, хотя все эти обстоятельства прибавляют людям счастья, каждое из них на удивление мало «весит». Да, новый дом или новая жена осчастливят вас, но не слишком и ненадолго. Оказывается, нам трудно заранее предвидеть, что даст нам счастье и как долго оно продлится. От радостных событий мы ждем гораздо большего, чем получаем на самом деле, как и от печальных. Исследования доказывают следующее: победите вы на выборах или проиграете, встретите свою любовь или ­потеряете, получите повышение по службе или нет, сдадите экзамен или провалите — все это скажется на вашем ощущении счастья не так сильно, как вы ожидаете. Обычно впечатления воздействуют на нас около трех месяцев. Когда происходит что-то хорошее, мы какое-то время летаем на крыльях, потом успокаиваемся. Когда происходит что-то плохое, мы впадаем в уныние, но потом берем себя в руки и переключаемся на другое.

А почему события воздействуют на нас так недолго?

Например, потому, что люди умеют надеяться на лучшее и помнят, что нет худа без добра. Почти любой удар или трагедию они, как правило, переживают легче, чем ожидали. Возьмите любую газету, и вы найдете тому массу примеров. Вот, скажем, Джим Райт — он со скандалом ушел в отставку с поста спикера нижней палаты Конгресса США из-за махинаций с гонорарами за свои мемуары. Несколько лет спустя Райт сообщил The New York Times, что стал «гораздо богаче в физическом, финансовом, эмоциональном, интеллектуальном и всех остальных смыслах». Или Мориз Бикхам? Он 37 лет просидел в тюрьме, а когда его выпустили, сказал: «Ни о чем не жалею. Там было прекрасно». Такие люди явно живут в лучшем из миров. Вспомним Пита Беста, первого барабанщика The Beatles, которого заменили Ринго Старром в 1962 году — незадолго до того, как The Beatles прославились на весь мир. Сейчас у него своя группа, и он по-прежнему — барабанщик. Что сказал человек, упустивший шанс стать членом самой знаменитой рок-группы ХХ века? «Я счаст­ливее, чем был бы, останься я в Beatles». Нам незачем всякий раз, как у нас рвутся шнурки, бежать к психологу — по-моему, это одно из самых важных открытий в изучении феномена счастья. Природа наградила нас способностью не падать духом даже в трудную минуту. Люди обычно более стойки, чем думают.

Может быть, они обманываются? ­Разве настоящее счастье не лучше поддельного, искусственного?

Будем осторожны с терминами. Нейлон — настоящая ткань, хотя и не натуральная. Искусственное счастье абсолютно реально, только человек кует его сам. Это то, что мы создаем, когда не получаем желаемого, а настоящее счастье мы испытываем, когда желаемое получаем. У этих двух «счастьев» разная природа, но это не значит, что они порождают разные чувства или одно точно лучше другого. Но люди обычно думают, что искусственное счастье хуже, что те, кто его творит, сами себя морочат и в душе вовсе не счастливы. Факты, подтверждающие это, мне лично не известны. Если вы ослепнете или разоритесь, у вас начнется совсем другая жизнь. И в ней вы обнаружите много хорошего, такого, что окажется даже лучше преж­него. Вы не обманываете себя, не сходите с ума. Вы открываете то, чего не знали — не могли знать, пока не началась эта новая жизнь. Вы ищете то, что могло бы сделать ее лучше, находите — и становитесь счастливым. Меня особенно поражает, что большинст­во не понимает, как хорошо мы умеем выживать. Мы никогда не скажем: «Ну конечно, если я разорюсь или меня бросит жена, я что-нибудь придумаю и буду снова счастлив». Мы никогда этого не скажем, но это так.

А так ли надо быть счастливым? Сколько было несчастливых гениев — Бетховен, Ван Гог, Хемингуэй… ­Может быть, энное количество горестей ­просто необходимо для творчества?

Ерунда! В истории было полно очень несчаст­ливых талантливых людей, но это не значит, что не может быть творчества без горестей. Наверняка многие из нас знали кого-нибудь, кто выкуривал по две пачки сигарет в день и дожил до девяноста лет, но это не значит, что курить полезно. Доказывание на примере жизненных историй и доказывание научными методами — вещи разные: в науке нельзя выбрать тот случай, который сейчас вам больше всего подходит. Надо изучить все случаи или хотя бы рассмотреть некое их количество, чтобы это была надежная выборка. И выяснить, каких творческих людей больше — несчастных или счастливых. И­ нетворческих тоже. Если бы беды способствовали расцвету творчества, то среди несчастных людей процент творческих личностей был бы выше, чем среди довольных жизнью. Но более творческими и продуктивными обычно оказываются счастливые люди. Был ли на свете хоть один человек, для которого его беды стали источником творчества? Конечно. Но он — исключение, а не правило. Многие начальники сказали бы, что счастливые люди — не лучшие сотрудники, а потому на работе надо держать людей в напряжении, чтобы они не расслаблялись. Руководители, которые доверяют фактам, а не интуиции, так не считают. Факты, которые свидетельствовали бы о том, что обеспокоенные, напуганные люди работают более творчески, более усердно и вообще больше, мне не известны. Но ведь быть довольным не значит сидеть и пялиться на стену. Это скучно, а скучать никто не любит. Люди лучше всего себя чувст­вуют, когда видят перед собой цель — трудную, но достижимую. Но проблема или угроза — не одно и то же. У людей вырастают крылья, когда ради дела им нужно проявить все свои таланты, а когда им ­угрожают — вянут на корню. Конечно, и угрозами можно многого добиться. Пообещайте подчиненному уволить его, если он не сделает того-то и того-то к пятнице, и, скорее всего, к пятнице вы получите искомое. Но заодно наживете врага, который потом, при первой же возможности, постарается вам насолить, нисколько не будет предан вашей организации и никогда не сделает больше того, что ему положено. Куда больше вы получите, если скажете ему: «Думаю, кроме вас, за такой срок никто не успеет. Но у вас получится, я уверен. Эта работа очень важна для нас всех». Психологи уже сто лет изучают метод кнута и пряника и не сомневаются: пряник ­значительно лучше.

Значит, люди чувствуют себя счастливыми, когда перед ними стоит трудная задача. Какие еще источники счастья известны науке?

Если бы меня попросили одним словом обобщить всю научную литературу, изучающую причины человеческого счастья, я выбрал бы слово «социальность». Человек — самое социальное существо на Земле. Даже муравьям до нас далеко. Если бы я хотел понять, будете ли вы счастливы, но при этом мог бы узнать о вас что-нибудь одно, то мне было бы неважно, какого вы пола, веры, что у вас со здоровьем или какой у вас доход. Я спросил бы о ваших друзьях, о семье, о том, насколько у вас с ними крепкие отношения.

Что еще, кроме общения, позволяет изо дня в день жить счастливо?

Мне очень нравится открытие психолога Эда Дайнера. Суть его такова: для ощущения счастья важнее всего то, насколько часто вы получаете положительные впечатления, а не насколько они сильны. Когда мы думаем о том, что могло бы нас осчастливить, мы обычно представляем себе что-нибудь из ряда вон выходящее: получение извест­ной премии, покупку яхты. Но, судя по выводам Дайнера и его коллег, главное не то, чтобы у вас были очень сильные впечатления, а чтобы у вас было много хороших впечатлений. Тот, у кого каждый день случается с десяток вполне приятных событий, скорее всего, будет жить счастливее того, у кого происходит одно, хотя и выдающееся событие. Поэтому носите удобную обувь, от души целуйте свою жену, ешьте картофель фри... Нам кажется, что сильнее всего на нас, на нашу жизнь повлияют одно-два особенных события. Но, похоже, счастье — это сумма сотен мелочей. Если вы хотите достичь счастья, делайте все так, как если бы вы решили сбросить лишний вес. Не мечтайте о волшебной таблетке, от которой похудеете в одно мгновение. Ее нет в природе. Как сбросить вес, известно. Нужно меньше есть и больше двигаться, заниматься спортом. Причем не надо есть гораздо меньше или тренироваться гораздо больше. Просто и то, и другое надо делать систематически. Со временем усилия принесут плоды. Так же и со счастьем. Чтобы стать счастливее, надо делать вполне очевидные и простые вещи, которые отнимают минимум времени, но делать каждый день и терпеливо ждать результата.

А что это за простые вещи?

Ответ мой будет столь же банальным, как совет меньше есть и больше тренироваться. Главное — усвоить несколько простых привычек: размышлять, заниматься физическими упражнениями, высыпаться — и заботиться о ближних. Опекая других, вы в первую очередь помогаете самому себе. Поработайте на добровольных началах в ночлежке. Может, вы поможете бездомным, может — нет, но почти наверняка поможете себе. И всячески укрепляйте отношения с близкими, друзьями, коллегами и знакомыми. Дважды в неделю вспоминайте и записывайте, что вас порадовало — пусть это будут три пункта, и говорите кому-нибудь, почему именно вы испытали радость или благодарность. Я понимаю, что мои советы напоминают бабушкины поучения. Ну что ж, у вас была умная бабушка. Секрет счастья подобен секрету похудания: никаких секретов!

Тогда что еще осталось изучить?

Очень многое. Психологи и экономисты не одно десятилетие пытаются понять, кто же счастлив: богатые, бедные, молодые, старые? Самое большее, что нам удалось сделать, — это разделить людей на группы, опросить их раз, от силы — два и постараться определить, в какую группу попали самые счастливые. Инструменты у нас были самые примитивные. Но сейчас миллионы людей носят в карманах смартфоны, и мы можем выяснять у них, кто что делает и чувствует в тот или иной момент. Раньше такое было невозможно. Мой сотрудник Мэтт Киллингсворт разработал программу «Track Your Happiness» («Наблюдай за своим счастьем»). Он с помощью iPhone наблюдает за 15 тысячами добровольцев: несколько раз в день спрашивает об их занятиях и настроении. Дома ли они? Едут в автобусе? Смотрят телевизор? Молятся? Как они себя чувст­вуют? О чем думают? Мэтт не ­спрашивает, кто чувствует себя счастливым, он может выяснить, когда люди пребывают в этом состоянии. И нужный ответ он получает, не задавая вопрос: «Когда вы счастливы?» — ведь люди этого, честно говоря, не знают. Он получает ответ, наблюдая за ними днями, месяцами и годами, изучая, насколько они счастливы, делая то или иное. По-моему, скоро новые устройства вроде iPhone в корне изменят наше представление о наших повседневных эмоциях (см. врезку «Пер­спективы изучения счастья»).

Какие рубежи сейчас открывает «счастьеведение»?

Нам надо уточнить, что именно мы изучаем. Многие ученые говорят, что счастье, но, когда вникаешь в их штудии, понимаешь, что на самом деле они изучают депрессию или удовлетворенность качеством жизни. Все это со счастьем связано, но все-таки не то же самое. Судя по исследованиям, люди с маленькими детьми в повсе­дневной жизни обычно не так счастливы, как бездетные. Но они могут ощущать полноту жизни, чувствовать, что таким образом реализовали себя, а у бездет­ных этого способа самореализации нет. Глупо судить о том, кто из них счастливее. И те, и другие в чем-то более счастливы, в чем-то менее. Хватит нам писать портрет счастья такой грубой кистью.

И как все эти исследования в итоге прибавят нам счастья?

Мы учимся и будем учиться дальше полнее ощущать счастье. Поэтому — да, исследование нам помогло и еще поможет стать счастливее. Но остается большой вопрос: какого счастья нам себе желать? Хотим ли мы, чтобы счастье в те минуты, когда мы его ощущаем, было как можно значительнее или чтобы самих этих моментов было как можно больше? Это разные вещи. Надо ли нам жить без боли и страданий или они имеют свою ценность? Скоро наука сможет нам сказать, как жить такой жизнью, какой нам хочется. Но она никогда не скажет, какой жизнью нам надо хотеть жить. Это мы должны будем решать сами.

Перспективы изучения счастья

Можно подумать, это легко — понять, что делает нас счастли­выми.

Но до недавнего времени в распоряжении ученых были, главным образом, описания людей их усредненного эмоционального состояния, в котором они пребывали на протяжении довольно длительного времени, а также легко измеримые прог­ностические факторы счастья, например демографические. В итоге мы знаем, что семейные или богатые люди в среднем счастливее одиноких или менее обеспеченных. Но что такого есть в браке или в больших деньгах, что делает людей счастливыми?

К тому же, если изучать усредненное эмоциональное состояние, то легко упустить из виду кратко­срочные колебания в ощущении счастья и потому мы не можем толком понять причины этих колебаний. Как, например, на ощущении счастье отражается все то, что происходит с человеком за день?

Слава богу, появились смарт­фоны: похоже, теперь нам удастся найти ответы на подобные вопросы. Уже 15 тысяч человек из 83 стран согласились участ­вовать в постоянном научном проекте «Track Your Happiness» («Наблюдай за своим счастьем»). Добровольцы должны сообщать о своем эмоциональном состоянии с помощью смартфонов, которые всегда носят с собой. Разработанное мной программ­ное приложение к iPhone через случайные интервалы времени запрашивает у них ­информацию: какое у них ­настроение (­каждый должен выбрать на шкале ­соответствующее значение — от «очень плохого» до «очень хорошего»), чем они занимаются (можно выбрать один из 22 вариантов, например, «еду на работу», «работаю», «тренируюсь», «ем»), о таких факторах, как уровень их производительности, количество и качество сна, общение с другими. Начиная с 2009 года я собрал более ­полумиллиона единиц информации — это, насколько мне известно, первое столь масштабное исследование счастья в повседневной жизни.

Один из важных выводов состоит в том, что почти половину времени наши мысли перескакивают с одного на другое, что, по-видимому, ухудшает нам настроение. Переключение на неприятные или даже нейтральные темы приводит к резкому снижению уровня счастья; отклонение в сторону приятного не отражается на состоянии счастья вообще. Интенсивность блуждания мыслей зависит от того, чем человек занимается: в пути на работу или с работы этот показатель достигает 60%, во время общения или игры — 30%, во время секса — 10%. Но чем бы люди ни занимались, они более счастливы не тогда, когда их мысли разбегаются, а тогда, когда сосредоточены на чем-то одном.

Все это означает, что ради своего эмоционального благополучия нам надо следить за ходом наших мыслей не менее внимательно, чем за тем, что делает наше тело. При этом у большинства из нас нет привычки ежедневно ­следить за собственными мыслями, приводить их в порядок. Когда вы просыпаетесь утром в субботу и размышляете, чем бы вам заняться, то обычно решаете, куда бы направиться физически: на пляж, на футбол с ребенком, на пробежку. Надо задавать себе еще и такой вопрос: «О чем я сегодня буду думать?»

Есть смежное научное направление: изучение связи между блужданием мыслей и производительностью труда. Многие руководители, особенно те, подчиненные которых заняты интеллектуальным творческим трудом, считают, что немного помечтать полезно: человек слегка передохнет от умственного напряжения и, возможно, естественным образом его мысли перейдут к рабочим проблемам. К сожалению, пока что научные данные говорят о том, что, когда на работе мысли у человек разбегаются в стороны, снижается не только его уровень счастья, но и его производительность. А в своих мыслях подчиненные уносятся далеко, обычно к личным проблемам, гораздо чаще, чем, похоже, думают их начальники, — на это уходит примерно половина рабочего времени. Руководителям стоит подумать о том, как помочь их людям сосредоточиться на работе: это будет лучше и для самих сотрудников, и для организации.

Благодаря новым данным начинает вырисовываться картина того, как изменяется состояние счастья у одного человека и у разных людей. Самый удивительный вывод заключается в том, что счастье варьируется не столько от человека к человеку, сколько от момента к моменту. То есть можно предположить, что главные источники счастья — не стабильные обстоятельства нашей жизни (например, то, где мы живем, женаты ли мы); видимо, решающую роль играют незначительные, повседневные вещи.

Не исключено также, что сча­стье на работе тоже не особенно зависит от стабильных обстоятельств — высокой зарплаты, высокой должности и т.д., которые в глазах многих должны человека радовать. Скорее, оно определяется нашими сиюминутными ощущениями: ежедневными контактами с коллегами, проектами, в которых мы участвуем, тем, сколько мы успеваем за день. На сегодня и на будущее основная моя задача — изучать с помощью описанной мной технологии эмоции людей на работе. Надеюсь, в конце концов нам удастся выяснить, что же на самом деле делает ­сотрудников счастливыми.