Теория
брачных игр

Пола и ее муж Ниви весь первый год совместной жизни бились не на жизнь, а на смерть. Из-за раскладного кресла. Пола его обожала. В ее преж­нем доме оно прожило лет десять. В нем Пола отдыхала в обнимку со своим маниакально-депрессивным котом. В нем слушала грустные песни после мучительного разрыва с бойфрендом. Для нее это было не просто кресло, а верный и надежный друг.

Только вот Ниви не желал видеть отпечатка ушедшей юности Полы в уродливой, потрепанной, мерзко-коричневой махине с пятнами кошачьей мочи — прямо посреди своей гостиной. Он заявил жене, что люди важнее, чем вещи, и что ее привязанность к этому креслу «нездоровая», добавив, что от этого чудовища его тошнит. Пола сочла претензии Ниви бредом и наотрез отказалась расставаться с любимцем. В ответ Ниви выдвинул ультиматум: или я, или кресло. Каждый стоял на своем, разговор вся-

кий раз заходил в тупик, и семейное благополучие оказалось под угрозой.

Пола стала жертвой того, что поведенческая экономика называет «эффектом обладания» — склонности приписывать сверхценность собст­венным вещам. Мы идем на любые крайности, лишь бы не утратить чего-то «своего» — при том что почти полная копия того же предмета не вызывает особых эмоций. В многочисленных экспериментах страх потерять «свои» 10 долларов оказывался гораздо сильнее желания заполучить «чужую» десятку. Экономические обозреватели The New York Times и The Wall Street Journal, авторы книги «Spousonomics», из которой взята эта история, вообще утверждают, что брак — это повторяющаяся игра и любой семейный конфликт можно смоделировать математически.

Начало современной теории игр положила вышедшая в 1944 году монография Джона фон Неймана и Оскара Моргенштерна «Теория игр и экономическое поведение». С тех пор теоретико-игровой подход применяется в разнообразных сферах — от экономики до экологии и политики.

И для семейных отношений cтратегическое планирование и расчет вовсе не плохи. Наоборот, к плачевным результатам ведет бездумное отстаивание своих интересов или, наоборот, потакание желаниям супруга. Вот простой пример: вы хотите пойти на холостяцкую вечеринку. Совершенно естественно подумать, как бы провернуть это дело так, чтобы не вызвать обиды или гнева своей половины. Вычислить, что можно предложить взамен, как и когда лучше заговорить о своих пла­нах, каким подарком или услугой задобрить.

И это неизбежно: вы стремитесь к своей выгоде, ваша половина — к своей, интересы сталкиваются между собой, возникает конфликт. Поняв, в какую игру вы сейчас ввязываетесь, несложно рассчитать, к какому результату приведет то или иное сочетание ваших стратегий. Ведь основная задача теории игр — ответ на вопрос: как должен вести себя разумный игрок в конфликте с другим разумным игроком, чтобы обеспечить себе наибольший возможный выигрыш. Заметьте — наиболее ВОЗМОЖНЫЙ с учетом обстоятельств. А не идеальный, как бы всем нам хотелось.

Логика теории игр вполне «работает» в семейном союзе, потому что:

• брак — это игра, в которую играют двое, то есть наиболее проработанный теорией игр случай (математика позволяет смоделировать и большее число игроков, но пока полигамия у нас официально не разрешена, остановимся на двух);

• игрок старается достичь для себя наилучшего результата, но ограничен тем, что партнер хочет того же;

• существуют «кооперативные» стратегии, в которых решение вырабатывают обе стороны, и «некооперативные», когда каждый стремится победить в одиночку;

• наибольшей привлекательностью обладают некооперативные стратегии;

• тогда как на самом деле именно кооперативные делают всех счастливее.

Кооперация и компромисс кажутся очевидным решением, однако на практике разглядеть и тем более реализовать их бывает довольно сложно. Классический пример — так называемая дилемма заключенного. Суть ее состоит в следующем: два преступника, действовавшие совместно (возьмем для наглядности известную преступную парочку), задержаны по обвинению в убийстве и хранении оружия. Доказательства по хранению оружия у следователя есть, но для приговора по убийству нужны показания хотя бы одного участника. Если преступники будут молчать, оба получат по году за хранение оружия. Если оба дадут показания, сядут пожизненно. Следователь предлагает преступникам, сидящим в разных камерах, такой выход: «Если вы сдаете напарника, а он молчит, вы получаете свободу, а его приговаривают к смертной казни». Вот что получается:

Совершенно очевидно, что для обоих преступников было бы выгоднее молчать, однако каждый планирует сдать другого, не зная, как поступит тот: каждому по отдельности лучше пойти следствию навстречу, но в интересах обоих — молчать.

Вернемся теперь к Поле и Ниви с их креслом. В отличие от разделенных стеной узников, они могут сесть и все обсудить: каждый из них должен выслушать мотивы и стремления парт­нера, прежде чем сделать свой ход.

Другая игра, которая распространена в самых разных сферах — от по­литики до биологии, — построена на взаимном запугивании с целью получить преимущество над соперником, у которого «кишка тонка». Ее отлично иллюстрирует Карибский кризис.

В 1962 году США обнаружили, что СССР размещает ядерные боеголовки на Кубе. Президент Кеннеди потребовал вывода ракет и начал морскую блокаду Кубы. СССР отказался подчиниться. США приготовились к бомбардировке Кубы и, возможно, СССР. Каждая из сторон толкала другую к пропасти, надеясь, что та испугается первой. Угроза мировой катастрофы стала реальной. Но стоит поменять ядерные боеголовки на содержимое холодильника, и вы поймете, что в такую же игру вовлечены пары, которые никак не могут договориться о том, кто будет делать важные дела по дому: покупать и готовить еду, мыть посуду и прочее. Упорное противостояние приводит к разрухе: в комнатах грязно, дети питаются чипсами, домой идти не хочется. И все потому, что каждый из супругов боится показать «слабину». Теория игр доказывает, что в этой ситуации к успеху могут привести только взаимные уступки.

И в противостоянии сверхдержав после мучительных переговоров Союз отступил, а США пообещали не бомбить Кубу и сняли часть боеголовок в Турции.

Экономисты из Принстона Авинаш Диксит и Барри Нейлбафф вывели квинтэссенцию теории игр: «Это искусство находить возможности для кооперации. Искусство убедить другого (да и самого себя) делать так, как говоришь. Искусство добывать и интерпретировать информацию. Искусство ставить себя на место другого, чтобы предсказать его действия и повлиять на них». Поэтому-то тео­рия применима к решению любых конфликтов  — семейных, деловых или государственных. Самый важный урок: не стремиться к выигрышу любой ценой. В следующий раз, когда ваше нутро будет жаждать полной и окончательной победы, напомните себе, что, отказываясь смириться с мелкими потерями, вы можете понести куда больший урон и вовсе не достичь желаемого.