Почему мы избегаем информации, которая могла бы
нам помочь

Эмили Хо из Северо-Западного университета и двое ее коллег опросили более 2300 человек, чтобы понять, есть ли у них желание получать информацию, которая могла бы принести им пользу. Ученые спрашивали, например, хотят ли они знать, сколько другие люди накопили на старость (больше или меньше, чем они сами), как слушатели оценивают их недавнее выступление и что окружающие считают их сильными и слабыми сторонами. Отрицательно на эти вопросы отвечали в среднем 32% респондентов. Вывод? Мы избегаем информации, которая могла бы нам помочь. Профессор Хо, защищайте свою идею!

ХО: Мы привыкли считать, что люди всегда стремятся получить информацию, которая могла бы быть им полезна. Именно на этой идее основаны маркетинг и популяризация медицинских знаний. Увы, проверив ряд сценариев, мы убедились: от 15 до 50 с лишним процентов людей отказываются получить предлагаемые им сведения. Наше исследование — первая в своем роде попытка изучить, насколько этот феномен распространен в разных ­ситуациях. Мы доказали: это серьезная проблема, а не частный случай.

HBR: О какой именно информации идет речь?

Мы с соавторами, Дэвидом Хагманном из Гарвардского университета и Джорджем Левенштейном из Университета Карнеги — Меллона, выбрали три сферы — здоровье, финансы и межличностные отношения — и спросили людей, хотят ли они знать, сколько проживут, какую часть рабочего дня занимаются ­своими делами, как выглядят их пенсионные накопления на фоне накоплений коллег, что окружающие считают их сильными и слабыми сторонами и т. д. Мы хотели провести масштабный, репрезентативный опрос о каждодневных решениях человека. Большинство людей ходит к врачу. Все переживают из-за денег. Нам было важно понять, в каких ситуациях человек стремится узнать ценные сведения, а в каких — нет.

То есть ваши выводы говорят, скорее, о количестве и типе информации, которую люди не хотят получать, чем о количестве и типе этих людей?

Верно. Хотя прятать голову в песок — общая тенденция, многое, похоже, зависит от ситуации. Некоторые из тех, кто не желал знать, сколько проживет, хотели получить информацию о своих пенсионных накоплениях, и наоборот.

В каких случаях люди чаще всего отказываются выслушивать полезную информацию?

Один из важных факторов — воспринимаемая практичность. В ходе предыдущих исследований мы выяснили: если людям кажется, что они не смогут применить полученные сведения, то, как правило, решают, что они им не нужны. Впрочем, теоретически использовать можно любые данные, а если от них сразу отмахнуться, никогда не ­узнаешь, пригодятся ли они. Многие думают: «Если мне скажут, что я чем-то серь­езно болен, то все равно ничего не исправишь». И предпочитают не знать о плохом. Возможно, болезнь действительно не удастся вылечить. Но имея на руках диагноз, можно лучше спланировать свою жизнь.

При этом информация необязательно должна была оказаться плохой — хотя и могла, верно?

Совершенно верно. Результат в принципе был неоднозначным и зависел от интерпретации. Значит, когда люди решали, нужна ли им информация, они не руководствовались естественным стремлением избежать потерь. Однако мы выяснили, что те, кто склонен к риску, и те, для кого настоящее ненамного ценнее будущего, чаще других соглашаются получить те или иные сведения о себе.

Удалось ли вам понять, что еще отличает людей, готовых узнавать о себе что-то важное, от тех, кто склонен избегать такой информации?

Мы нашли на удивление мало демографических отличий. Наше последнее исследование показало, что мужчины чуть более открыты информации, чем женщины, но корреляция совсем слабая. С другой стороны, важен характер. Более любопытные и не боящиеся альтернативных мнений чаще стремились получить информацию о себе. То же можно сказать об интеллектуалах, которые хотят во всем разобраться. Впрочем, эти закономерности тоже не абсолютны, то есть избегание информации не связано с конкретными чертами. Это некий уникальный конструкт каждой личности.

Вы опрашивали только американцев. Как вы думаете, в других странах и культурах результаты были бы такими же?

Я бы сказала, что избегание информации наверняка проблема общечеловеческая — вряд ли здесь есть нечто специфически американское. Возможно, между индивидуалистскими и коллективистскими культурами разница все же обнаружится. Коллективисты, вероятно, захотели бы получить сведения, если бы считали, что они пригодятся другим.

Что бы вы посоветовали руководителю, который, прочитав эту статью, понял бы, что его подчиненные регулярно игнорируют полезную информацию?

Прежде всего признайте, что от ценных сведений отказываются все, даже вы. Скажем, когда мы задавали вопрос о доле рабочего дня, потраченного на личные дела (на те же соцсети), 40% респондентов, то есть двое из пяти, не желали ничего об этом знать. Каждый пятый и слушать не хотел о том, что его коллеги думают о его слабостях и преимуществах. Это проблема! Особенно для фирм, где ценится командная работа. Подумайте сами: полезна ли аттестация по методу 360 градусов, если 20% ваших подчиненных даже не читают ее выводов? Внедрить механизмы обратной связи еще не значит наладить эффективную работу. Стоит задуматься, как еще можно донести до людей конструктивную критику.

В каких случаях большинство сотрудников все-таки соглашались получить информацию на работе?

Мы затронули тему автоматизации, спросив: «Хотите ли вы знать, ­насколько легко вас заменить машиной?» Отказалось всего 15% опрошенных. Из этого я делаю вывод: люди закрывают глаза на информацию, если она может испортить их представление о себе. Именно по­этому респонденты боятся узнавать, сколько времени они бездельничают на работе и что о них на самом деле думают коллеги. Но когда речь заходит о действительно значимых вещах, например о вероятности потерять работу в ближайшие годы, мы хотим знать правду, чтобы подготовиться к переменам. Между этими крайностями есть некая граница, но мы пока не можем ее нащупать.

Не кажется ли вам, что иногда лучше не знать того, что может вас расстроить, — пусть это и важная информация?

Ведь иногда вред перевешивает пользу. Ученые называют этот феномен субъективным благополучием. На него влияет «гедонистическая цена», то есть степень снижения удовольствия из-за полученной информации. Приведу пример с конкретными цифрами. Во сколько вы оцениваете свое душевное спокойствие? Если вам недоплачивают $800 в месяц, вы предпочтете об этом не знать или будете стремиться выяснить свою рыночную стоимость, чтобы добиться повышения или найти новую работу? Большинство людей не смотрят на вопрос с этой стороны — а, возможно, стоило бы.

Изменили ли результаты исследования ваш подход к сбору информации?

Я точно стала замечать, что иногда специально чего-то не читаю, чтобы защитить свои убеждения или самооценку. Я поняла, что нужно искать компромисс между бегством от информации и возможностью использовать ее ради собственной выгоды.

Расскажу о личном опыте. Я много пишу, но долгое время предпочитала не знать, сколько именно. Я просто не хотела считать, сколько делаю в день. И тут я осознала, что боюсь получить эти данные: они будут немым укором в том, что я пишу недостаточно. Тогда я решила: «Если это единственное, что меня сдерживает, а с этой информацией я смогу писать на 500 слов в день больше, надо перестать избегать статистики». Информация дает свободу!

Интервью взял Томас Стэкпол