Что мешает Китаю заниматься
подрывными инновациями

В 2017 году я вел серию лекций по переговорам в Фуданьском университете в Шанхае. На одном из таких занятий мой студент, работавший руководителем местного офиса компании по производству сельхозтехники John Deere, поделился опасениями, связанными с программой «Made in China 2025», которая стартовала двумя годами ранее.

В 2015 году премьер-министр КНР Ли Кэцян возглавил разработку этой стратегии, нацеленной на модернизацию промышленного потенциала страны в 10 стратегических секторах экономики. Эта программа, в том числе, затрагивает передовые информационные технологии, автоматизированные станки, робототехнику, аэрокосмическое и авиационное оборудование, энергосбережение и медицину.

Ее идея была простой, реализация — невероятно сложной: превратить Китай из «мировой фабрики ширпотреба» в высокотехнологичного лидера по аналогии с немецкой концепцией «Индустрия 4.0», разработанной группой немецких инженеров и индустриальных лидеров.

Американский директор переживал не зря: в 2012 году John Deere построила завод в Тяньцзине — крупном портовом городе недалеко от Пекина. Общая сумма инвестиций тогда составила свыше $60 млн. Но программа Ли Кэцяна также предполагала, что в стране на протяжении 10 лет будут планомерно снижать и долю различной техники иностранного производства, включая большие тракторы. Логично, что Китай не остановился на одних лишь квотах или формальных требованиях к технологическому трансферу. Было понятно и то, что США в ответ развяжет торговые войны и начнет лоббировать в Конгрессе протекционистские меры. За пределами Соединенных Штатов идею китайского правительства — импортозаместить сложное оборудование — подвергли критике в странах ЕС, годами зарабатывающих именно на сложных технологиях.

Недавно я собрал данные о промежуточных итогах программы «Made in China 2025». Результат получился неоднородный: электромобили, скоростные поезда, бытовая техника и солнечная энергетика идут с опережением графика развития. Но полупроводники, широкофюзеляжные лайнеры и робототехника заметно отстают от запланированных показателей; а медицина и фармакология требуют куда более серьезных финансовых и технологических инвестиций.

Мы сейчас наблюдаем колоссальный взлет новых индустрий в Китае: в 2024 году китайские производители электромобилей продали 11 млн единиц при мировых продажах — 17 млн автомобилей.

При этом журнал Research Policy опубликовал исследование под названием «Работает ли стратегия “Made in China 2025” для Китая? Свидетельства от китайских публичных компаний». В статье авторы приводят результаты квантитативного исследования открытых данных китайских публичных компаний и приходят к следующим выводам: а) инвестиции не коррелируют с ростом производительности; б) госкомпании получили непропорционально больше средств на развитие НИОКР; в) возмущение, которое стратегия породила в США, стало триггером последовавших за этим торговых войн. Словом, «Made in China 2025» принесла Китаю сплошные убытки.

Такие полярные результаты в разных отраслях связаны с разными управленческими подходами, которые в ряде случаев стали катализаторами успеха.

Дисбаланс и технократия

Современным Китаем управляют опытные технократы, для которых компетентность не пустое слово. До 2021 года почти все члены Политбюро были инженерами, но теперь среди них встречаются экономисты и даже философы. Так, например, премьер Ли Цян обучался управлению в Гонконгском политехническом университете, а глава ВСНП Чжао Лэцзи изучал философию в Пекинском университете. Большинство лидеров страны имеет впечатляющее образование: от Университета Цинхуа, где учился председатель КНР Си Цзиньпин, до Гарварда и Лондонской школы экономики и политических наук. Любой, кто поступал в престижный китайский университет, знает, насколько это непросто. Китай высоко ценит компетентность власти, и по негласному правилу все партийные лидеры должны пройти школу управления крупными административными единицами. Если сложить это с двойной системой управления — административной и партийной, — получается почти слаженная машина: компетентное, высокообразованное руководство наверху, быстрая обратная связь по линии КПК и сильно выросший в своих компетенциях за последние десятилетия менеджмент компаний: все они говорят на одном языке с индустрией, учеными и разработчиками.

С другой стороны, жесткая иерархичность и двойная система соподчинения порождают дисбаланс: решения могут приниматься по политическим мотивам, но не в интересах рынка, а развитые отрасли массового производства перетягивают лучшие кадры. К примеру, годовой исследовательский бюджет флагмана китайской фундаментальной науки — Университета Цинхуа — составляет порядка $2,8 млрд, что сопоставимо примерно с одной восьмой суммы, которую тратит на те же нужды Huawei. Из-за этого многие лучшие умы страны выбирают бизнес, а не фундаментальную науку.

В то же время сложные наукоемкие сферы, например фармацевтика и биоинженерия, требуют большей свободы и гибкости, а результаты фундаментальных исследований не всегда приносят быстрый коммерческий эффект. Исторический контекст — от падения династий до культурной революции, когда многие ученые подвергались репрессиям, — усугубил этот разрыв. Так, например, в период с 1966 по 1976 год жестоким репрессиям со стороны хунвейбинов подверглись знаменитые аэрокосмические инженеры, физики, метеорологи и многие другие специалисты и ученые в сфере фундаментальных наук, которые были признаны «реакционными» и антинародными. В результате, несмотря на мощную инфраструктуру и скоординированную систему управления, Китай пока отстает в ряде фундаментальных направлений. Тем не менее, заложенная модель руководства и внушительные ресурсы создают потенциал для дальнейшего роста и преодоления существующих барьеров.

Культура 996 и «морские черепахи»

В Китае существует поговорка: «Чши ку най лао», которая говорит о том, что китайцы всегда работают больше остальных. Она подчеркивает культуру высокой интенсивности труда, с девяти утра до девяти вечера, шесть дней в неделю — ту самую 996. Этот подход часто критикуют на Западе, но именно такой режим позволял компаниям за считанные месяцы удваивать производственные мощности и выводить на рынок новые продукты. В критических моментах, вроде создания инфраструктуры, эта практика сыграла решающую роль, хотя для глубокой научно-исследовательской работы — к примеру, в разработке полупроводников — одних лишь переработок оказалось недостаточно.

И смогут ли они сохранить интерес к сложным видам деятельности, когда сопоставимые деньги можно заработать, например, на доставке? В Китае этот процесс уже называют «трансформацией пчел в муравьев».

На протяжении десятилетий многие образованные китайцы уезжали за границу в поисках лучшей жизни. Сегодня они возвращаются обратно, так как Китай создал для этого беспрецедентные условия: он предоставляет налоговые льготы, землю, оборудование в лизинг и даже дома в элитных поселках для особенно ценных специалистов. Например, один мой знакомый китаец вернулся из США и создал компанию, связанную с биотехнологиями. Проект так и не взлетел, зато дом, который он получил в соседнем с Шанхаем городе — Сучжоу, кратно вырос в цене. Тяга компартии к инновациям, свобода от сложившихся внутренних иерархий и обширные международные связи ускоряют интеграцию мировых практик в локальные традиции.

Основатели таких компаний, как Baidu, Geely, а также создатель шанхайского завода по производству полупроводников, компании SMIC, Ричард Чан — все эти люди в определенный момент вернулись на родину с огромным опытом работы в западных университетах и компаниях. Возвращающихся в Китай специалистов внутри страны называют «морскими черепахами».

Когда Ричард Чан, верующий христианин, настоял в качестве условия на строительстве церкви на территории завода, атеисты в правительстве Шанхая взяли под козырек и храм был возведен.

Особенности мышления

Китайским предпринимателям хватает напора, драйва и здоровой доли авантюризма. Но есть и важное отличие от их западных коллег — китайские владельцы бизнеса с легкостью жертвуют долей в компании ради результата. К моменту выхода на IPO в 2014 году Джек Ма владел всего лишь 7,8% акций компании — остальное он раздал партнерам и инвесторам. Правда, он также смог сохранить контроль над финансовой системой Alipay, которая и сегодня обеспечивает большую часть транзакций китайского рынка онлайн-торговли.

В Китае существует поговорка, которая примерно переводится так: «Лучше самому открыть магазин, чем работать на дядю». Это означает, что большинство китайцев на самом деле мечтают трудиться на себя. И развитию предпринимательства сильно способствуют промышленные кластеры, которые помогают быстро и дешево организовать собственное производство, привлечь финансирование при наличии рынка сбыта.

Именно в таких тесно переплетенных экосистемах, которые поддерживает и развивает компартия, стартапы могут «выстрелить» на всю страну, а крупные корпорации — гибко масштабировать свои проекты.

Я провел в таких кластерах более 10 лет и могу сказать, что в этой системе есть и недостаток — она с большим трудом решается создавать инновационные продукты, спрос на которые еще не очевиден. Отсюда и проблемы в импортозамещении уникальных медпрепаратов — кластеру проще производить миллионы тонн различных компонентов для существующих фармацевтических средств, чем тратить миллиарды на дорогую разработку без гарантированного результата.

Успех же в IT-отраслях и на технологических производствах обусловлен гибким освоением технологий. Китайский менеджмент умеет учиться за пределами КНР и перенимать передовой опыт через совместные предприятия, покупку зарубежных компаний или R&D-центров. Существует даже шуточное слово — «Шяомификация» — оно происходит от бренда Xiaomi, который славится своей способностью с головокружительной быстротой качественно копировать технологии и производить дешевле. И хотя прямое копирование у конкурентов несомненно ускорило развитие страны, последнее слово остается не за этим, а за умной локализацией и дальнейшей адаптацией к местным реалиям.

Куда приведет Китай его стратегия «Made in China 2025» и более дальние амбиции к 2049 году — вопрос открытый. 2049 год символически важен для Китая, поскольку к столетию основания КНР страна стремится продемонстрировать миру значительные достижения в социалистическом строительстве и трансформации общества. Но ясно, что управленческие практики, ориентированные на высокий темп, технократию, глобализацию кадров, предпринимательскую кооперацию и быстрое внедрение технологий, могут взрывным образом менять отрасли и формировать будущее целых регионов.

Любопытно, что и американская John Deere в итоге нашла выход из положения: компания поглотила китайского производителя легких тракторов, глубоко локализовала производство и к 2023 году продала в Азии сельхозтехники на $5 млрд. Если учесть, что 7% мировой пашни в Китае кормят почти 20% населения планеты — это еще далеко не предел.