Конец эпохи изобилия: отрывок из книги
Питера Зейхана

Эпоха стабильности в мировой экономике закончилась. Какое будущее ждет нас теперь? Грозит ли человечеству конец глобализации, распад глобальных экономических связей и угасание мировой торговли? На эти вопросы пытается ответить Питер Зейхан, специалист в области геополитики и геостратегии и основатель консалтинговой компании Zeihan on Geopolitics. Анализируя важнейшие глобальные тенденции развития мировой торговли, транспорта, финансовой системы и демографических сдвигов, автор рисует нам новую картину мира, где каждая страна разивается обособленно, решает конфликты самостоятельно — и все это на фоне стареющего и сокращающегося населения.

В России книга «Конец мира — это только начало: Экономика после краха глобализации» опубликована в издательстве «Альпина Паблишер», «Большие идеи» публикуют отрывок из нее. 

Капитал и демография

С момента зарождения цивилизации и примерно до середины индустриальной эпохи разные возрастные группы — дети, молодые работники, зрелые работники и пенсионеры — пребывали в относительном равновесии, которое если и нарушалось, то незначительно. Это делало спрос на капитал стабильным, хотя и ограниченным. Молодые люди любят брать кредиты, чтобы иметь возможность покупать, а это требует предложения капитала.

В зрелом возрасте работники, как правило, тратят меньше, в то же время являясь состоятельными членами общества. Они накопили богатство, но при этом расходуют меньше, чем в молодости. Их финансовый результат — в форме инвестиций или уплаченных налогов — составляет фундамент любого общества. Однако эта возрастная группа не была многочисленной. Соответственно, было мало тех, кто сберегал, и много тех, кто тратил. А также встал вопрос спроса и предложения. Стоимость заимствований оставалась высокой.

Правила игры изменила индустриализация. В первых индустриальных странах продолжительность жизни выросла, а детская смертность снизилась, что вызвало почти троекратное увеличение численности населения. В то же время индустриализация привела к массовой урбанизации, которая со временем обусловила уменьшение размеров семей и старение населения. Ключевое слово здесь «время». Этот процесс в разных странах начался не одновременно, а изменения в структуре населения шли с разной скоростью. Как правило, страны — пионеры индустриализации менялись медленнее остальных. 

Затем американцы установили новый миропорядок, чтобы распространить глобализацию и стабильность на все человечество, включая китайцев. Все без исключения страны начали двигаться по пути индустриализации и урбанизации. Опоздавшие на этот праздник смогли перепрыгнуть через целые этапы процесса индустриализации, сразу переходя от железа к стали, от алюминия к стекловолокну, от медных труб к ПВХ и гибким трубам, от стационарных телефонов к сотовым или смартфонам. Чем позже в стране начался процесс урбанизации, тем быстрее он разворачивался и тем быстрее падала рождаемость.

После окончания холодной войны почти все народы разбогатели, но, что еще более важно для мира финансов, сжатый во времени процесс модернизации неизбежно вел к тому, что все они становились еще и старше. С 1990 по 2000 год это было позитивом, поскольку означало, что все самые богатые и быстро развивающиеся страны мира были в основном на одном этапе процесса старения населения. На протяжении этих трех десятилетий было много стран с большой численностью населения в возрасте от 40 до 60 лет, образующего возрастную группу, генерирующую больше всего капитала. Инвестиционные доллары, евро, иены и юани этих людей хлынули в систему, зачастую игнорируя международные границы. В совокупности их сбережения увеличили предложение капитала, одновременно снизив его стоимость для использования  в любых целях. И повсеместно. С 1990 по 2000 год сочетание целого ряда факторов дало нам самый дешевый капитал и самый быстрый экономический рост в истории нашего биологического вида. И это вдобавок к общему безумию фиатной эпохи и гиперросту, которым ознаменовался миропорядок.

Ставки по ипотечным кредитам были самыми низкими в истории, правительства развитых стран время от времени имели возможность брать займы по отрицательным ставкам, а ведущие фондовые рынки продолжали покорять вершину за вершиной. Вездесущий и дармовой по историческим мер- кам капитал также снизил стоимость финансирования для всех, кто хотел запустить новую производственную линию, расчистить сельхозугодья, написать программное обеспечение или построить судно. Взрыв промышленного производства и технологические достижения последнего десятилетия в значительной степени обусловлены сочетанием затянувшегося существования Бреттон-Вудской системы и демографической ситуации, характеризующейся переизбытком зрелых работников. И их денег, разумеется.

Этот капитал несет ответственность и за нелепости, свидетелями которых мы стали в недавнем прошлом. В начале 2021 года группа геймеров влила столько денег в платформу видеоигр GameStop, что на короткое время последняя стала одной из самых дорогостоящих американских компаний — несмотря на то, что балансировала на грани банкротства. Криптовалюты типа биткоина не поддерживаются государствами, их сложно обменять, ими мало что можно оплатить, они не имеют внутренней стоимости и в основном генерируются китайскими магнатами, стремящимися обойти санкции. При этом, однако, совокупная стоимость всех криптовалют превышает $2 трлн. Мой личный фаворит — Dogecoin, который буквально был создан в шутку, чтобы показать, какими идиотами могут быть криптоинвесторы. В отдельные моменты общая стоимость Dogecoin превышала $50 млрд. Все это и многое другое — примеры хрестоматийной избыточной капитализации почти китайского масштаба. Когда капитал так дешев, взлететь может даже слон. Но только один раз.

Однако вернемся к демографии. Оттого что настали хорошие времена, люди, увы, стареть не перестают. Картина на сегодняшний день такова: медленно стареющие США, умеренно стареющие Япония и Европа, быстро стареющие передовые развивающиеся страны. Все эти тренды сходятся в одной точке — массового выхода на пенсию в 2020—2030-е гг. И когда все эти люди выйдут на пенсию, причем одновременно, они перестанут генерировать капитал, питающий наш мир. Примерно тогда же Соединенные Штаты отпустят ситуацию.

Из этого вытекают две важные вещи.

Во-первых, большая часть новых разработок приводит к увеличению объемов производства и потребления независимо от базовых экономических реалий. Это поощряет раздувание государственного бюджета (вспомните Obamacare, федеральный бюджет администрации Трампа или долговой кризис в Греции). Это поощряет неумеренное потребление (вспомните долг итальянских банков или американскую ипотечную недвижимость). Это обуславливает перепроизводство бессчетного множества сомнительных с экономической точки зрения товаров (вспомните китайскую промышленность или бум/крах доткомов). Дешевые кредиты дают иллюзорное ощущение неуязвимости людям и компаниям, которые в других условиях вряд ли смогли бы участвовать в большой игре. Но то, что кажется естественным, пьянящим и незыблемым в хорошие времена, не может длиться вечно. Когда приток денег прекращается, а стоимость финансирования возрастает, все это начинает рушиться.

Во-вторых, все уже рушится. И это не геополитический прогноз, а элементарная арифметика. Большинство мужчин и женщин, составляющих группу зрелых работников — те самые играющие ключевую роль беби-бумеры, — выйдут на пенсию в первой половине 2020 гг. А у пенсионеров больше не будет новых доходов, которые можно инвестировать.

Для мира финансов это гораздо хуже, чем кажется на первый взгляд.

Мало того, что на рынок перестанут поступать новые инвестиции. Большинство тех, что уже работают, будучи вложенными в высокодоходные акции, корпоративные облигации и иностранные активы, будут перенаправляться в активы, защищенные от инфляции, обвалов фондового рынка и валютного краха. Прощайте, китайские фонды высокотехнологичных стартапов, руандийские инфраструктурные облигации и боливийские литиевые проекты; здравствуйте, векселя, денежные рынки и наличность. В противном случае одна-единственная коррекция рынка сможет свести на нет накопленное пенсионными фондами за десятилетия, и они останутся ни с чем. Это разумно и логично с позиции отдельного человека, но для системы не очень хорошо. Причин тому две.

Первая причина очевидна. Кредиты — кровь современной экономики. Если вы — компания, заемные средства помогают вам выплачивать зарплату, финансировать расширение производства, закупать оборудование и строить новые объекты. Каждая условная Джейн и каждый условный Джо ежедневно берут кредиты на обучение в университете, автокредиты, ипотечные ссуды, кредиты под залог жилья или пользуются обычными кредитными картами. Кредит выступает в роли смазки и делает возможным практически все. В отсутствие кредита основным инструментом приобретения товаров становятся накопления, уплаченные авансом и в полном объеме. Сколько времени вам потребуется, чтобы заработать достаточно денег для оплаты автомобиля, высшего образования или дома, причем уплачиваемых целиком и авансом?

Поднимите стоимость кредита, и в лучшем случае все замедлится, если не остановится. В 2021 финансовом году США выплатили в виде процентов около $550 млрд. Если поднять стоимость государственных займов на один процентный пункт, эти выплаты удвоятся. Такое государство, как Соединенные Штаты, способно потянуть такую нагрузку. Но как насчет Бразилии? Индии? России? Давайте приблизим эту ситуацию к повседневной жизни. Если поднять процентную ставку по стандартному ипотечному кредиту на 2,5% (при этом ставки по ипотеке будут все еще значительно ниже среднего значения за полвека), ваш ежемесячный платеж увеличится вдвое. Этого более чем достаточно, чтобы сделать покупку жилья недоступной для большинства людей.

Вторая причина менее очевидна, но не менее существенна. Зрелые работники не только генерируют доходы и капитал, но и платят много налогов. В последние десятилетия в мире в целом и в развитых странах в частности зрелых работников стало заметно больше, что сделало государственную казну каждой из этих стран самой богатой за всю историю. Разве это не замечательно? Это позволяет оплачивать системы образования, охраны правопорядка, здравоохранения и инфраструктуру, а также оказывать населению помощь при стихийных бедствиях.

Конечно, замечательно. По крайней мере до тех пор, пока эти зрелые работники не выйдут на пенсию. Вместо того чтобы вливать деньги в систему, пенсионеры изымают их из нее в форме пенсий и расходов на здравоохранение. Замените демографическую ситуацию 2000—2010 гг. (высокий уровень налоговых поступлений и большое количество зрелых работников) ситуацией 2020—3020-х. (низкий уровень налоговых поступлений и большое количество пенсионеров), и модели управления, запущенные после Второй мировой войны, не просто обанкротятся, но станут для общества самоубийственными.

Повторяю, последние десятилетия были лучшим временем в истории человечества, и мы уже никогда не вернемся назад. Хуже того, нам не грозит возврат к модели предоставления государственных услуг в стиле 1950 гг., когда существовал относительный баланс между молодыми и зрелыми работниками и пенсионерами. Большинство стран мира в шаге от пропасти, на дне которой их поджидают государственные услуги в стиле 1850 гг. (когда таковых практически не существовало), отягощенные отсутствием экономического роста, позволяющего населению хоть как-то позаботиться о себе.