Что не так с
нашей экономикой?

По ночам появляются монстры. А у нас нынче — долгая, темная ночь экономики.

И вот на сцене, уже занятой знакомыми современными монстрами, — бестолковым председателем совета директоров, главным исполнительным директором — нарциссом, инвестором-социопатом (и он этим гордится) и раболепными бесхребетными политиками, появляется дополнительный набор ненужных безделушек — например, игрушечный домик для современных Крезов. Журналист из The New York Times снисходительно живописует:

«Помимо бассейна с баром основным аттракционом на вечеринках в хьюстонском особняке Джона Шиллера, руководителя нефтяной компании, и его жены Кристи, бывшей модели журнала ''Playboy'', стал игрушечный домик за $50 000, изготовленный два года назад для его дочери».

И если вам покажется, что $50 тысяч — это уж чересчур, то вообще-то были и другие предложения, вплоть до $250 тысяч. Клево.

Назовите меня еретиком и тащите на костер, но я все равно буду твердить: эта штуковина — да, она здорово задела меня за живое, эта вещь — идеальная метафора всего, что случилось с нашей экономикой: сверхбогатые, чьи доходы никак не увязаны с реальной пользой их трудов для общества, становятся богаче и потребляют предметы праздной, ленивой роскоши с таким аппетитом, что Калигула на их фоне — несватанная девица.

Ведь это неправильно, это скверно: нежно взращиваемые дети сверхбогатых играют в дизайнерских домиках, а прямо у них под патрицианским носом индекс бедности среди не столь счастливых детей достиг самого высокого уровня за последние полстолетия. Эти дети не просто не имеют игровых домиков, они — из тех 44 миллионов, кто сводит концы с концами благодаря талонам на питание, или из тех 41% американских детей, чьи семьи живут ниже черты бедности. Добавьте нашу разложившуюся систему образования, не только недоступную финансово, но и бесполезную. Чудовищные счета, по которым приходится платить за легкомыслие дедов и отцов, глобальный кризис молодежной безработицы — вам понятно, почему экономисты называют новое поколение «потерянным»?

Читайте материал по теме: Мы все теперь живем в Энронии

Не только я, но и все те, кто поднялся негодующей волной от Каира до Туниса, от Мадрида до Афин, свидетельствуют: это жестокое, бездушное разделение приведет к революциям — социальным, культурным, экономическим или политическим.

И все же, прежде чем подливать масла в огонь, давайте всмотримся: ведь наши монстры чаще всего бывают нашим же собственным отражением.

Экономика — это социальная конструкция, она создается и перестраивается каждый день с каждым нашим крошечным решением. Пусть обычные Джо и Джейн не претендуют на игровой дизайнерский домик, но они хотят всяких прочих вещей — тех самых, благодаря которым обогащаются супербогатые. Духи от Дженнифер Лопес, фаст-фэшн — и эти товары массового потребления на полках торговых центров. Неизбежное последствие спроса, который знать не хочет о человеческих, социальных, природных и личных издержках: все это «добро» оборачивается общественным «злом», безработицей, неравенством, загрязнением окружающей среды, изоляцией, а капиталы все быстрее перемещаются наверх. Дизайнерский домик — не прямое следствие наших предпочтений, но конечный результат, итог, к которому мы пришли.

Как же сразить эти современных чудовищ? Кто бы мы ни были — потребители, инвесторы, избиратели, граждане, — пусть не львиная, но щенячья доля ответственности за Великую Стагнацию лежит на нас. Это мы захотели больше-чаще-дешевле-быстрее-круче — мы породили ту присущую индустриальному веку и массовому спросу концепцию процветания, которую вернее назвать концепцией пресыщения.

Читайте материал по теме: Неужели Маркс был прав?

Модель национального благосостояния, разработанная Майклом Портером и подкрепленная кучей макроэкономических исследований, предполагает одним из основных условий устойчивого процветания не просто достаточное количество ресурсов и не только усердное поощрение конкуренции, но и достаточно сложный, нюансированный, изощренный спрос. Когда-то американские потребители и впрямь были из самых изощренных, они требовали технологические новинки в самой что ни на есть дизайнерской упаковке и чтобы сервис при этом был — комар носу не подточит. Но все это в прошлом. Ныне изощренный, нюансированный, продуманный спрос — это претензии бывших потребителей, которые тщательно взвесили социальные, природные и личные убытки от своих экономических решений и научились спрашивать с политиков, счетоводов и «маркетоидов».

Если нам опротивели люди, изготавливающие дизайнерские домики для богатеев (не изволите ли с канатной дорогой, каменной стеной, пожарным шестом?), то пора менять правила игры. Хватит требовать больше-чаще-дешевле-быстрее-круче. Мы — люди, сообщества, а в итоге целые страны — должны принимать более мудрые решения.

Читайте материал по теме: Инвестируйте в свою жизнь

Давайте же искать не пресыщения, но того достойного ХХI века процветания, что называется эвдемонией. Это осмысленно прекрасная жизнь, а не псевдодизайнерский мусор массовой роскоши, который только и поспеваешь, что запихивать в кладовку.

Наши чудовища порождены нами. Наши проблемы — это отражение нашей монструозной прожорливости. Тени на стене, отражение ненасытной потребности в губительном для нас мусоре. Но это ведь и значит, что сила, способная их уничтожить, — в наших руках, хоть мы того еще и не поняли.

Читайте по теме:

• Ренессанс менеджмента
• Умерь свой блеск, смешайся с пылью
• Игры разума: за что присудили Нобелевскую премию по экономике