Непараллельная история

Куда деваются империи — вот Римская, например? Да-да, мы помним из учебника по истории, что сначала она распалась на Западную и Восточную, Западная вскоре пала под ударами варваров, Восточная (Византия) существовала еще много веков, в конце концов ее захватили османы и т. д. Но с высоты времен даже несколько столетий кажутся обывателю мгновением, поэтому невозможно отделаться от ощущения, что вот она была, империя эта, — с ее богами, императорами, патрициями, всадниками, плебеями, храмами, форумами, цирками, термами, лупанариями, IV эклогой Вергилия — и исчезла. «Невероятно до смешного: был целый мир — и нет его. Вдруг — ни похода ледяного, ни капитана Иванова, ну абсолютно ничего». Поэт Георгий Иванов написал совсем о другой империи, но исчезла она тоже в одночасье. От этого момента нас сегодня отделяет всего-навсего сто лет. По историческим меркам Октябрьская революция случилась вчера вечером. Мы знаем, что ей предшествовало, почти по минутам. И все равно трудно поверить, что это произошло в считанные дни.

Книга Михаила Зыгаря «Империя должна умереть» о невозможности понять и предугадать, что будет дальше. Что происходило по дням? Как все крутилось, цеплялось, складывалось и неслось вихрем, чтобы в конце концов рухнуть во тьму? В 900-страничном труде нет хронологического принципа. Исторический материал за 1901—1917 годы подан «по персоналиям». Толстой и Витте, Гоц и Гершуни, Струве и Милюков, императрица Аликс и Мария Федоровна, Распутин и Керенский, Дягилев и Горький, Азеф и Гапон, многие другие — просто жили, работали, писали и проповедовали. Преследовали свои большие и маленькие, локальные и великие цели. Императрице необходимо родить мальчика, Витте передает государю свою знаменитую «записку», Толстой отправляет духоборов в Канаду, в Художественном ставят «Чайку», Шульгин пытается предотвратить еврейский погром в Киеве, Дягилев издает «Мир искусства», Мережковский, Гиппиус и Философов устраивают «церковь на троих», Гапон ведет за собой рабочих — и все это детали огромного пазла, из которого складывается величественный и трагический сценарий, завершающийся гибелью целого мира. «Мои герои ничего об этом не знают, — пишет в предисловии Михаил Зыгарь. — Каждый из них живет своей жизнью, даже не подозревая, что спустя много лет его сочтут песчинкой или, наоборот, движущим механизмом в историческом процессе».

Такой подход к истории вполне традиционен — со времен «Анналов», Марка Блока и Люсьена Февра. Леонид Парфенов с его проектом «Намедни» или вечная передача «Московские старости» на «Эхе Москвы», где зачитывают отрывки из газет столетней давности, представляют исторический процесс не как необходимый путь из пункта «А» в пункт «В» с вехами правления царей, а как поток общественной жизни, где основополагающую роль могут сыграть совсем незначащие особенности быта, менталитета и частной жизни людей. У Леонида Парфенова ключевой образ такого рода исторических знаний — каталожный ящик, где все единицы уравнены между собой и расположены по алфавиту, а для Михаила Зыгаря — социальная сеть Facеbook. «Проект 1917», который положен в основу книги «Империя должна умереть», являл собой френдленту с «постами» участников исторических событий, взятых из их писем, мемуаров, дневников. «В режиме реального времени» мы наблюдаем развитие романа Гумилева и Ларисы Рейснер, задаем вопросы Распутину, следим за «онлайн-трансляцией» с Учредительного собрания. «Наша цель — популяризировать историю, чтобы люди видели в ней не какую-то скучную дисциплину, совершенно оторванную от реальности и не имеющую к ним прямого отношения. История объясняет многое не только про то, что случилось, но и про нас самих. У каждого есть возможность понять, что он сталкивается с теми же проблемами и мыслями, с какими сталкивался человек, писавший в свой дневник сто лет назад», — объяснял Зыгарь в одном из интервью. Параллель между веком нынешним и веком минувшим заложена в плане. Он может нравиться или, наоборот, казаться попсовым упрощением. Однако трудно спорить с тем, что это нерв проекта, без которого ничего бы и не было.

Но в книге о параллели спотыкаешься уже с первых страниц. Вот Виктор Гюго призывает помиловать одну из убийц Александра II, беременную Гесю Гельфман. Сноска: «Участие мировой общественности в судьбе борцов с режимом станет долгой традицией. Один из последних примеров — Pussy Riot». Зачем нам эта подсказка и насколько точна параллель? Независимую еврейскую рабочую партию, созданную Зубатовым, Зыгарь называет «партией-спойлером» и дает сноску про то, что в нынешней России, совсем как тогда, реальную оппозицию к власти не допускают и называют несистемной, а вместо нее создают карманные партии, подконтрольные Кремлю. Описывая, как главных редакторов изданий вызывали в Министерство внутренних дел, чтобы подготовить общественное мнение к падению Порт-Артура, добавляет, что «в начале XXI века совещания главных редакторов проходят в Кремле каждую неделю» и т. д.

Проблема тут не в самих параллелях, а в том, что книга была бы хороша и без них. Это какое-то внешнее украшение, как и, например, совершенно произвольный, непонятно на чем основанный современный эквивалент старых денежных сумм, который тоже дается в сносках. Автор с первых же строчек предупреждает, что работал как журналист, а не историк, но напрасно он скромничает. «Империя должна умереть», конечно, не исследование и не монография — очень много народу принимало участие в этой работе. Но это отличная, очень живая популяризация, сборник сюжетов, которые интересно читать с любого места и которые действительно складываются в историю смертельной болезни и последующего крушения огромной, могущественной страны. А уж параллели мы, если понадобится, проведем сами.