Работа
пуще неволи

Когда в 2013 году анархисты затеяли акцию, в ходе которой собирались перекрыть движение в центре Вашингтона, по всем телеканалам прошли репортажи: сотрудники разных правительственных учреждений говорили, как ужасно будет, если они не смогут добраться до своей (очень важной) работы. Но в приватных беседах с теми же анархистами клерки спрашивали: «Ну когда же вы уже перекроете дороги? Так надоело ходить на эту бессмысленную работу!».

Одним из организаторов-анархистов был автор бестселлера об устройстве современной экономики «Долг: первые 5000 лет истории» Дэвид Грэбер, ныне профессор антропологии Лондонской школы экономики. В своей новой книге, названной «Bullshit Jobs», он вновь выступает в роли мальчика, открывшего правду о новом платье короля. Публично говорить о том, что твоя работа пустая и бессмысленная, совершенно не принято. Однако в анонимном опросе британской аналитической службы YouGov 37% участников признались, что их работа «булшитная» (сленговое обозначение фейка).

Выяснилось, что сами работники множество должностных обязанностей считают бессмысленными, необязательными или даже вредными. Исчезновение многих профессий ни на что не повлияет. Проанализировав отзывы людей, Грэбер выделил пять типов никчемных работ: «слуги», «наемники», «пожарные», «для галочки» и «прорабы».

«Слуги» обязаны своим появлением тому факту, что каждому начальнику нужны подчиненные. Как правило, лишние должности довольно быстро обрастают обязанностями, так как шеф, чтобы продемонстрировать свою загруженность, то есть значимость, спускает на «слуг» свою работу и выдумывает задачи, чтобы люди не сидели без дела. Один из источников Грэбера сообщил, что, будучи личным помощником чиновника НАТО, написал не один стратегический план операций в зоне военных действий.

«Наемники» не только не видят пользы от своей деятельности, но и считают ее манипулятивной и агрессивной. Том, занимающийся постпроизводством фильмов и телепередач, любит делать спецэффекты для кино, но работу с рекламщиками относит к стопроцентному деструктиву. Спецэффекты, демонстрирующие чудо-свойства рекламируемых товаров, и фотошоп лиц в роликах не просто обман. У зрителей создается чувство неполноценности, удовлетворить которое должны как раз эти волшебные продукты и услуги. «Но мне за это платят ?100 тыс. в год», — признается Том.

«Пожарные» существуют исключительно ради решения организационных проблем, которых при нормальной постановке дела возникать вообще не должно. Сотрудники «для галочки» — чтобы фирма могла продемонстрировать способность делать сложные вещи (не обязательно их делая). Пример: доклады с названиями вроде «Как улучшить вовлеченность ключевых стейкхолдеров в цифровой медицине», оправдывающие существование маркетолога, по сути никому не нужного. Документ такого рода может обойтись в ?12 тыс.

«Прорабы» бывают двух видов. Первые противоположны «слугам»: это ненужные начальники, раздающие указания. Но и без них работа не встала бы, ведь сотрудники и так знают, что и когда делать. Второй вид вреднее: они генерируют никчемную работу для подчиненных, которым в итоге платят (часто весьма прилично) лишь за просмотр Facebook* и заказ одежды или отеля в онлайне. Грэбер считает, что своим взрывным ростом соцсети обязаны именно огромному количеству «булшитной» работы (и «одряннению» нормальной). Людям на работе надо же чем-то заниматься.

Грэбер обнаружил множество ненужных рабочих мест низшего и среднего уровня. И все помнят, как Бельгия, то есть целая страна, просуществовав 541 день без правительства, не развалилась. А после ухода из Uber основателя Трэвиса Каланика вместе со всем высшим менеджментом такси во всем мире продолжили развозить клиентов без сучка и задоринки. Понятно, почему в финансовом секторе забастовки так редки, в Ирландии в 1970 году банки были закрыты 6 месяцев, но экономика почти не пострадала. Зато, когда за два года до того в Нью-Йорке забастовали мусороуборщики, власти города сдались через 10 дней.

Некоторые исследования указывают на обратную зависимость полезности от зарплаты. А американские экономисты Бенджамин Локвуд и его соавторы объяснили, почему наиболее социально значимыми работниками являются исследователи в области медицины, добавляющие обществу $9 на каждый затраченный на них доллар.

Исследование с широкой выборкой провела британская организация New Economic Foundation. Авторы анализировали социальную отдачу от инвестиций шести профессий, трех высокооплачиваемых и трех низкооплачиваемых. Банкир из Сити (зарплата ?5 млн в год) причастен к уничтожению семи фунтов социальной ценности на каждый заработанный им фунт, а сотрудник детсада (зарплата ?11 500) эти же семь фунтов социальной ценности создает.

В 1930-х годах экономист Джон Мейнард Кейнс ввел термин «технологическая безработица», обозначающий неминуемую замену людей автоматами. С тех пор утекло немало воды, но казалось, что угроза эта так и не материализовалась. На протяжении вот уже почти века и правые, и левые правительства удерживают стрелку барометра безработицы в диапазоне 3—8%. Однако теперь становится понятно, что пессимисты были правы — если подсчитать бесполезные работы плюс нормальные, существующие для их поддержания, получится, что для 50—60% трудоспособного населения работы нет. Современный уровень занятости — нонсенс в масштабах истории человечества, ведь даже феодальные крепостные не работали по сорок часов в неделю.

Грэбер пишет, что задача книги — привлечь внимание к столь неожиданно вскрывшейся проблеме, а не поиск путей выхода. Он не верит в то, что рабочая неделя будет сокращена до трех дней или до 15 часов. Из популярных идей наиболее многообещающей выглядит введение гарантированного базового дохода без всяких условий, но Грэбер полагает, что власти стран опасаются предоставлять не­ограниченное свободное время большим массам населения. Сам он, ратуя за эту меру, считает, что 10—20% наверняка займутся чем-то бесполезным, но это лучше, чем статус-кво, в котором почти половина не видит смысла в том, что делает каждый день. В конце концов, целью общества является сбережение и качество жизни, а не сохранение рабочих мест.

* принадлежит Meta, которая признана в России экстремистской и запрещена