Торговцы добродетелью

От редакции. Что такое добродетель и почему она часто не имеет ничего общего с благотворительностью? Как должен поступать человек, если он хочет бороться с бедностью, спасти мир и приносить пользу другим? На эти и другие вопросы отвечает в своей новой книге «Рискуя собственной шкурой: скрытая ассиметрия повседневной жизни» американский публицист и автор теории Черного лебедя Нассим Талеб. Мы публикуем несколько фрагментов из этой книги, русский перевод которой выходит в конце августа в издательстве «КоЛибри».

Почти в любой гостиничной сети от Аргентины до Казахстана в ванной есть призыв, который вам полагается не пропустить: «Берегите окружающую среду». Владельцы хотят побудить вас пользоваться полотенцами подольше и не отправлять их в стирку сразу, потому что экономят на стирке десятки тысяч долларов в год. Точно так же коммивояжер говорит вам, что хорошо для вас, когда это в основном (и главным образом) хорошо для него. Гостиницы, разумеется, обожают окружающую среду, но можно биться об заклад: они обожали бы ее куда тише, если бы это не было им выгодно.

Сегодня глобальные идеи — бедность (особенно детская), экология, справедливое отношение к меньшинству, растоптанному колониальными державами, или какой-нибудь доселе неведомый гендер, который точно будут преследовать, — есть последнее убежище негодяя, рекламирующего добродетель.

Добродетель нельзя рекламировать. Это не инвестиционная стратегия. Это не схема сокращения расходов. Это не стратегия продажи данной книги (или, хуже того, билетов на данный концерт).

Написав это, я задался вопросом: почему... в древних текстах так редко упоминаются сигналы о добродетели. Разве это новое явление? Нет, не такое уж новое, просто в прошлом его не считали чем-то значимым, чтобы на него жаловаться и клеймить его как порок. Но упоминания есть: посмотрим на пассаж из Евангелия от Матфея (6: 1–4) о том, что достойные дела совершаются втайне:

Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

БЫТЬ ИЛИ КАЗАТЬСЯ?

Инвестор Чарли Мангер как-то сказал: «Посмотрите правде в глаза. Что лучше — быть лучшим любовником на Земле, но сделать так, чтобы все думали, будто вы худший… или быть худшим любовником на Земле, но сделать так, чтобы все считали, что вы — лучший?» Как обычно, то, что имеет смысл, находится в классике — в древности это называли esse quam videri, что я перевожу как «быть таковым — или казаться таковым». Эту мысль можно найти у Цицерона и Саллюстия, и даже у Макиавелли, который характерным образом ее перевернул: videri quam esse, «скорее казаться, чем быть».

СИМОНИЯ

Был в истории период, когда, если у вас были деньги, вы могли расстаться с их частью, чтобы освободиться от грехов. Состоятельные люди очищали совесть через покупку церковных благ и привилегий — и хотя кульминации эта практика достигла в IX и X веках, в более мягкой и скрытой форме она существовала и позднее, став, естественно, одной из причин озлобления, приведшего к Реформации.

Практикуя симонию, то есть торгуя должностями, церковь легко пополняла свою казну, причем все были счастливы. То же с индульгенциями: покупатель приобретал недорогой опцион на рай, продавец сбывал то, что ничего ему не стоило. Это были, как говорим мы, трейдеры, «легкие деньги». Однако, если вдаваться в подробности, симония нарушала каноническое право: она обменивала нечто временное на духовное и вневременное…

А теперь посмотрим на миллионы долларов, которые публично даются на «благотворительность». Часть их уходит на рекламу того факта, что эти деньги дали именно вы. Благотворительные фонды по определению — организации некоммерческие, они «тратят» кучу денег на то, чем занимаются: собрания, будущие сборы средств, множащиеся имейлы, которыми обмениваются институции (все это, скажем, чтобы помочь стране оправиться от землетрясения). Вы видите разницу между этой практикой — и симонией с индульгенциями? Да, симония и индульгенции возродились в светском обществе в форме благотворительных обедов..., в обличье людей, которые ощущают свою полезность, участвуя в эгоистических мероприятиях типа марафонов — те волшебным образом перестают быть эгоистическими, если проводятся с целью спасти чьи-то почки (как будто нельзя спасать почки, выписывая чеки на спасение почек), в обличье топ-менеджеров, нарекающих своими именами здания, чтобы все помнили, сколь эти топ-менеджеры добродетельны. Вы можете надуть мир на миллиард; все, что вам надо, — потратить часть, скажем, миллион-другой, чтобы попасть в сферу рая с вывеской «Те, кто дает».

Учтите, я не говорю, что все те, кто нарекает своим именем здания, обязательно недобродетельны и покупают себе местечки в раю. Многие делают это, потому что на них давят коллеги и общественность; единственный способ избавиться от давления — согласиться. Мы показали, что добродетель — не украшение, что ее нельзя купить. Сделаем шаг вперед и посмотрим, когда добродетель требует шкуры на кону в терминах принятия риска, особенно если вы рискуете репутацией.

ДОБРОДЕТЕЛЬ — ЗАБОТА О ДРУГИХ И О КОЛЛЕКТИВЕ

Отталкиваясь от свойства масштаба, мы можем уверенно сказать, что быть добродетельным — значит делать что-то для коллектива, особенно когда действие вступает в конфликт с вашими узко определенными интересами. Добродетель не сводится к доброте в отношении людей, к которым добры все остальные. Истинная добродетель означает в основном, что вы добры и к тем, кем остальные пренебрегают, к менее очевидным нуждающимся, к тем, кого люди в большом благотворительном бизнесе не видят в упор. Или к тем, у кого нет друзей — и кто хочет, чтобы иногда им просто позвонили или пригласили на чашечку итальянского эспрессо.

НЕПОПУЛЯРНАЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ

Далее, высшая форма добродетели — добродетель непопулярная. Это не значит, что добродетель непопулярна по природе или непопулярна в значительной мере; это значит, что непопулярные действия дают сигнал о принятии риска и искреннем поведении…

Тот, кто не отступает от правды, когда она непопулярна, куда добродетельнее других: ему есть что терять — свою репутацию. Если вы журналист и действуете, рискуя подвергнуться остракизму, вы добродетельны. Некоторые высказывают мнение, только когда это безопасно — заодно с толпой хулителей, и думают, что проявляют добродетель. Но это не добродетель, а порок, смесь издевательства и трусости.

РИСКУЙТЕ!

Наконец: когда молодые люди, желающие «помочь человечеству», спрашивают меня: «Что я должен делать? Я хочу, чтобы стало меньше бедных, я хочу спасти мир!» — и перечисляют иные благородные поползновения на макроуровне, я предлагаю следующее:

1) не выставляйте добродетель напоказ;

2) не гонитесь за рентой;

3) вы должны заняться бизнесом.

Рискните своим благополучием, откройте свое дело. Да, рискните, и, если станете богатыми (это опционально), щедро тратьте деньги на других. Нам нужны люди, которые принимают на себя (ограниченный) риск. Идея в том, чтобы отвести потомков Homo sapiens подальше от макро, от абстрактных всеобщих целей, от социального конструирования, из-за которого у общества появляются хвостовые риски. Открыть свое дело — отличный выход (вы участвуете в экономической активности, не навязывая экономике масштабных изменений); еще можно пойти в госсектор (скажем, в спасатели), хотя госсектор равно лечит и калечит (скажу оптимистично; сам я уверен, что за малым исключением госсектор только калечит). Храбрость (принятие риска) — наивысшая добродетель. Нам нужны предприниматели.