Протекционизм
и монополизм

В условиях мирового кризиса даже США, которые гордятся своими принципами свободной конкуренции, начали вводить жесткое госрегулирование внутреннего рынка, фактически национализировав два крупнейших ипотечных агентства.

Протекционизм в отношении местного производителя — совершенно нормальная мировая практика. Она распространена и в США (иначе там ездили бы одни «ниссаны» и «тойоты» вместо гораздо менее надежных «крайслеров»), и в Европе, и в Азии. Основана она на законах и бизнес-практиках, на культурных и языковых отличиях.

Достаточно один раз столкнуться с противодействием американских госструктур, как сразу становится понятно, почему иностранцам бывает так тяжело «зайти» на рынок США. Лицензионные сделки с Microsoft, Oracle, Skype, Apple, Adobe и другими нашими американскими клиентами мы выиграли в неравной борьбе с более сильными противниками. При этом против нас шла нечестная игра, наши американские конкуренты просто говорили американским покупателям: «У русских софт весь ворованный!». Для юротдела крупной компании-покупателя это однозначно красный свет. Хотя это абсурд, и мы делаем свои продукты сами с нуля. Мы заключили несколько важных лицензионных сделок в США исключительно путем колоссального напряжения сил. При этом массу конкурсов мы проиграли местным компаниям потому, что там и близко не было честной рыночной конкуренции. Наш продукт и технически лучше, и дешевле, но американцы покупают неамериканский софт только в случае крайней необходимости. Часто наш продукт просто даже не тестировали.

Сами же американские производители софта чувствуют себя в России как дома. После того как начался кризис, наши наиболее дальновидные политики (например, В. Путин и С. Иванов) стали наконец нормально относиться к поддержке российского производителя. Но в целом чиновники часто лукавят, говоря, что протекционизм не должен мешать конкуренции в России. В ключевых отраслях экономики — например, нефти и газе — в России рынка нет и царит госкапитализм, который в условиях кризиса, очевидно, еще более усилится. Тут ни о какой конкуренции речи нет. А вот в российском автопроме есть реальная конкуренция, десятки мировых авто-производителей, и никто не доминирует, а АвтоВАЗ по мировым меркам не эффективен и не конкурентен. Но для АвтоВАЗа как раз протекционизм организован с объяснениями про его мнимую стратегичность, тогда как это просто бездарная трата денег российских налогоплательщиков на поддержание неэффективного производства. Получается все наоборот: там, где конкуренция нужна, поддерживают неэффективных, а там, где царит монополизм, о создании реальной конкуренции никто не говорит.

А что происходит в области софта и высоких технологий? Американский Microsoft занимает более 70% мирового рынка ОС и офисных приложений. Его неоднократно судили в разных странах и в разных штатах США по обвинению в монополизме. Американский Intel занимает более 75% мирового рынка процессоров для ПК. Американский Oracle — более 60% мирового рынка серверного софта для крупных предприятий. Американский Texas Instruments занимает более 65% мирового рынка процессоров для сотовых телефонов. Американский Adobe занимает более 90% мирового рынка софта анимации веб-сайтов. Американский Google занимает более 70% мирового рынка поиска в интернете. Все это монополисты в своих продуктовых нишах — и в мире, и в России.

Вы выпустите своего больного гриппом 10-летнего сына биться с 30-летним чемпионом мира по боксу? А именно так сегодня выглядит конкуренция между российскими и американскими производителями софта. Поэтому нас «мочат» как котят не только в США, но и у себя дома.

Наше родное государство этого не замечает. Посмотрите на гостендеры на софт в России с бюджетом более $10 миллионов — их выигрывают американские Microsoft, Oracle или Cisco со своими баснословными ценами. Почему? Потому что, во-первых, чиновника не уволят за то, что он купил IBM, и, во-вторых, на более дорогом американском продукте откаты выше. Чиновникам покупать русский софт непрестижно и персонально невыгодно.

Протекционизм для российских производителей софта в России — это создание, а не ослабление конкуренции. Потому что сейчас конкуренции просто нет. Есть диктат американских поставщиков ПO. Не лучше дело обстоит и в отдельных нишах. SPIRIT занимается интернет-телефонией и видео. И в нашей нише на ПК американские Microsoft, Skype, Google, Yahoo, AOL, ICQ и Webex занимают почти 100% мирового VoIP рынка. Я уже писал, как российский Mail.ru в 2008 году купил американский голосовой движок для своего IM Агент, даже не тестируя продукт SPIRIT. Но известная марка для Mail.ru оказалась важнее, чем более высокое качество нашего продукта и более низкая цена. А маркетинговые бюджеты американских лидеров рынка в сотни и тысячи раз превышают маркетинговые бюджеты российских инновационных компаний. Так и поддерживается монополизм американского производителя. Протекция нашего государства для российских производителей софта создаст конкуренцию, потому с монополией конкурировать практически невозможно.

Российские софтверные производители не просят у государства денег: мы способны заработать их сами, опираясь на наш интеллектуальный потенциал и умение создавать качественные продукты. SPIRIT уже более 15 лет продает на мировом рынке свой голосовой софт в 80 стран мира, выигрывая тендеры крупнейших мировых компаний, там, где рынок, и конкуренция есть. И не получая никакой поддержки от российского государства.

Нам нужна разумная поддержка, направленная не на финансирование неэффективных, а на развитие конкуренции и создание равных условий. Это двойная польза для России: деньги в кризис пойдут своему, а не американскому, производителю, и российский клиент получит решение, которое технически лучше, дешевле, с поддержкой на русском языке.

Однако у нас уже сам собой сложился рынок преференций для американских производителей, которые ежегодно рапортуют акционерам о повышении продаж в России на 100% в год. Российскому программному продукту пробиться на национальном рынке сейчас так же тяжело, как на американском. А ведь растущий монополизм американских софтверных компаний на нашем рынке означает рост зависимости от американского ПО. При этом президент Д. Медведев хорошо и правильно говорит про инновационную экономику. Но когда же последуют реальные действия?

Я не призываю всегда покупать только российское, и сам уже 20 лет езжу на высококлассных немецких автомобилях, а не на «жигулях», и менять этого не собираюсь, просто потому что «жигули» несравненно хуже «мерседесов» и «ауди». Но в тех секторах, где есть российский продукт, который и технически, и коммерчески не уступает американскому аналогу, государству необходимо поддержать его закупки. Пока же мы широким шагом движемся к потере независимости в области ПО. А это — прямая угроза технологической, информационной и экономической безопасности России. Постепенно мы можем потерять независимость и во всех остальных сферах, зависящих от ПО. Это нам еще аукнется в сложных политических ситуациях.

Эффективным способом поддержки отечественных разработчиков стала бы широкая государственная и бизнес-поддержка российских программных продуктов на национальном рынке. И государству, и бизнесу нужно наконец признать, что практика закупок и использования исключительно иностранного оборудования и софта порочна, и начать проводить политику отказа от нее и на государственном уровне, и на уровне бизнес-практик. Для российских инновационных компаний должен быть создан режим благоприятствования на внутреннем рынке и равные конкурентные условия. В таких условиях мы сможем доказать, что наш продукт и по качеству, и по стоимости выгоднее.

Российский бизнес в свою очередь должен всячески поддерживать и развивать эту практику, отдавая предпочтение российским поставщикам. Разумеется, если этот продукт не уступает западному.

Но пока нет четкого и ясного сигнала со стороны государства, а есть только брожение в умах, российские компании-заказчики продолжают покупать и ставить американские продукты, оказывая в условиях кризиса поддержку не российским компаниям, а американским.