Действительно ли стартапы создают много новых
рабочих мест?

У эскимосов пятьдесят разных названий снега. Человек использует свой мозг только на 10%. Такого рода «факты» мы слышим поминутно со всех сторон, но истинны ли они? Теперь уже ученые говорят: «Не все так просто».

Мы все знаем, как в результате многократного повторения какой-то идеи наступает так называемый «эффект истины», идея словно легитимируется в сознании большинства людей. Эффект, вероятно, усиливается, когда идею преподносят в важном контексте серьезные, авторитетные люди. Так, все чаще как безусловный факт повторяется мысль, будто «стартапы создают новые рабочие места». С тех пор как президент Обама призвал американцев создавать рабочие места и американское правительство вместе с Фондом Кауфмана и другими партнерами запустили «Американское партнерство стартапов» («Startup America Partnership») — я присутствовал на официальной церемонии — стартапы все чаще подаются как основной двигатель экономического роста, главным образом потому, что способность стартапов обеспечивать нас рабочими местами принята уже как бесспорный факт. Но так ли это в реальности?

Этому общепринятому и превратившемуся в государственную политику факту следует предъявить пять важных встречных контраргументов:

Что мы называем стартапом? Слово «стартап» у всех на слуху, звучит с экрана телевизора, в популярных сериалах вроде «Кремниевой долины» нам с энтузиазмом представляют жизнь стартапов. Но если вы копнете глубже, то увидите, что, произнося это слово, люди подразумевают очень разные вещи. Исследователи определяют стартапы как только что зарегистрированные фирмы, подчас с одним-единственным сотрудником (как правило, это сам основатель). Такое определение стартапа, разумеется, вполне правильно, однако публика, заслышав это слово, представляет себе WhatsApp или Snapchat. Инвестор из Силиконовой долины Пол Грэм полагает так: «Стартап — это компания, рассчитанная на быстрый рост». С ним спорят другие эксперты, утверждающие, что «стартап — это состояние души», «чувство» или «временная форма организации в поисках воспроизводимой и масштабируемой бизнес-модели». Такая непоследовательность создает проблемы для каждого, кто использует термин «стартап» при обсуждении экономической политики.

Читайте материал по теме: Флоренция эпохи Возрождения — модель инноваций на все времена

Сходная проблема возникает также из так называемой «ошибки выжившего»: поскольку большинство новых предприятий исчезают в первый же год своего существования, немногие уцелевшие, благополучно проскочившие все ловушки, по определению — самые жизнеспособные, а потому, сосредоточившись на них, мы получаем искаженную картину. Вот мы и говорим, что «стартапы создают новые рабочие места» — забывая о подавляющем большинстве фирм, которые вообще ничего не создают.

Не все рабочие места созданы равными. И насколько мы видим, вакансии, создаваемые стартапами, особенно предприятиями в смысле «только что возникших компаний», отнюдь не равны обычным в крупных и средних по размеру организациям. Прежде всего, тут платят меньше: исследование, проведенное в Великобритании, показало, что в среднем стартап лишь на шестом году достигает дохода в $180 000, более-менее достаточного для выплаты средних окладов. Недавнее датское исследование подтвердило: хотя стартапы действительно предлагают новые рабочие места, но среди этих вакансий непропорционально велика доля низкоквалифицированных.

Читайте материал по теме: Почему Калифорния как магнит притягивает таланты

И учтите — даже самые успешные стартаперы месяцами или годами после того, как их компания будет официально зарегистрирована, работают за гроши, а то и вовсе бесплатно. Несколько лет назад я встречался с победителями конкурса Nordic Startup Awards. Я их поздравил, а затем между нами произошел следующий диалог:

Я. Сколько у вас в компании людей?

Они. Мы трое и только что наняли четвертого.

Я. Хорошо, ребят, а не могли бы вы мне сказать, какие у вас оклады?

Они. Зарплат пока нет, мы развиваемся.

То есть они пока что работают бесплатно, чтобы наладить дело.

Я. Но вы все зарегистрированы в качестве сотрудников компании?

Они. Да.

Экономические исследования «стартапов» выявляют множество аномалий. Взять хотя бы отчет Всемирного экономического форума с распределением стартапов по странам. На первом месте оказалась Уганда, 28,1% населения — самостоятельные предприниматели; на втором месте Таиланд, на третьем Бразилия, Камерун на четвертом. Присмотритесь также к Индексу стартапов Фонда Кауфмана: более всего стартапов в США — подумать только — в штатах Монтана, Вайоминг и Северная Дакота. Более того, размеры венчурного капитала никак не соотносятся с размахом предпринимательской активности, а с присутствием на рынке среднего размера компаний (с капиталом от 10 миллионов до миллиарда долларов) корреляция отрицательная, хотя именно такие предприятия, согласно исследованию Dun and Bradstreet, обеспечивали с 2008 года более 90% новых рабочих мест. В отчете ВЭФ масштабы предпринимательской активности в стране отрицательно коррелируют с конкурентоспособностью этой страны. Стэнфордские специалисты сообщают, что стартапы также сокращают персонал активнее, чем более крупные предприятия. Еще сильнее запутывает картину исследование Датского управления бизнесом: оказалось, что среди участников его программы 72% рабочих мест создают уже существовавшие много лет компании, и лишь 10% — стартапы, причем стартапы на каждую новую вакансию получают втрое больше бюджетных средств из программ развития бизнеса, чем «старые» фирмы.

Читайте материал по теме: Краткая история налогообложения в Америке

Корреляция не доказывает причинно-следственную связь. Укоренившееся выражение «стартапы создают рабочие места» представляет собой логическую непоследовательность, когда описательная корреляция подается (возможно, неумышленно) как причинно-следственная связь, побуждающая к определенной политике. Даже если допустить, что большинство новых вакансий и в самом деле обнаруживается в новых компаниях, из этого еще не следует с непреложной необходимостью, что с увеличением количества новых фирм будет расти и количество новых рабочих мест. Например, эмпирически установлено, что средний рост гендиректоров выше среднего и мужчины среди них встречаются чаще (допустим, в Швеции или в рейтинге Fortune 500). Тогда, говоря «нам нужно больше стартапов, чтобы получить больше рабочих мест», не подразумеваем ли мы: «Нам нужно больше высоких мужчин, которые займут должности гендиректоров в большем числе компаний из рейтинга Fortune 500». Нелогично, правда?

И еще один изъян в причинно-следственных связях. Как я говорил в другом месте, все регионы, которые могут похвастаться большим количеством успешных стартапов, в прошлом располагали крупными корпорациями, которые и насытили экосистему талантами, связями и знаниями: в Боулдере, штат Колорадо, поблизости работали офисы IBM и NORAD поблизости; в Хельсинки Nokia; в Израиле Tadiran и проект «Лави», в Силиконовой долине — Fairchild; в Уотерлу, Канада — Research in Motion; в Бангалоре также офис IBM; а в Бостоне Raytheon и MITRE. Со временем в каждом из этих регионов стали расти многочисленные стартапы — но те стартапы, которым удалось быстро расцвести. Они были следствием чужого успеха, прежде чем в свою очередь обеспечить людям новые рабочие места.

Методология маскирует миражи. Наконец, некоторые эмпирические данные в пользу утверждения «стартапы создают рабочие места» возникают из своего рода статистической иллюзии. Позвольте пояснить. Представьте, что у вас есть две игральные кости. На гранях кости «стартап» стоят цифры от 0 до 5. Бросаете кость — и выпавшие очки указывают, сколько новых мест создает стартап. Бросьте кость сто раз, и любое случайно полученное среднее число окажется положительным — ура, «стартапы создают рабочие места». А на другой кости — для традиционных предприятий — имеются и отрицательные числа, например, нечетные от -5 до 5 (-5, -3, -1, +1, +3, +5). В результате многократных бросков средним числом окажется ноль — и выйдет, что крупные компании не создают новые рабочие места.

Читайте материал по теме: Как Сингапур стал предпринимательским раем

Список проблем можно продолжить. Причина заключается не в специфике исследований и не в исследователях как таковых — они просто собирают эмпирические факты и зачастую имеют дело со сложным и неполным объемом данных. Проблема в тех, кто бездумно и некритически превращает предварительные исследования в государственную политику и практику. Разумеется, какой-то процент стартапов — очень незначительный — создает хорошие рабочие места. Но общественность, бизнес-лидеры и законодатели США и других стран должны осторожно присматриваться к таким фирмам и учитывать длительную перспективу их развития — только так можно действительно способствовать росту и долгосрочному экономическому процветанию.